Рисунок мой учитель и я – » » – 75 photos
25.08.2019 
Советы художника
Моя учительница
Методика «Моя учительница»
Диагностическим приемом, позволяющим выделить и объектировать образ учителя является изучение рисунков детей, в которых явно отражается мотивационное и эмоциональное отношение к педагогу (проективная рисуночная методика «Мой (я) учитель(ница).
При выполнении задании ребенок проецирует свое представление объекта и свое отношение и тому, что данный объект символизирует для него. В своем рисунке он представляет те черты объектов, которые в той или иной мере значимы для него. В рисунке ничего случайного быть не может, ведь ребенок рисует не с натуры, а выражает свои переживания по поводу значимого для него человека, передает важные для него особенности ситуации, свое внутреннее состояние, мир своих переживаний.
Анализ рисунков детей
Само выполнение теста состоит из двух частей; процесса рисования и беседы после него, Богатую информацию дает наблюдение за тем, как ребенок рисует. Обычно записываются все спонтанные высказывания, отмечаются какие-либо непривычные движения. Когда ребенок заканчивает рисовать, ему задается ряд вопросов о его рисунке, например, «Кого он нарисовал?», «Что он делает», «Какое настроение и т.д.
Качественный анализ рисунков проводится с учетом их формальных и содержательных аспектов. Информативными формальными признаками рисунка считается, например, расположение рисунка на листе бумаги, пропорции отдельных частей рисунков, его величины, стиль раскрашивания, сила нажима карандаша, стирание рисунка или его отдельных деталей. Содержательные аспекты включают в себя особенности, движение и настроение нарисованного объекта.
Детей не ограничивали ни в способах выражения, ни в выборе средств создания рисунка. Они рисовали в свободной манере.
Результаты показали индивидуальный разброс в содержании рисунков. Разные условия взаимодействия (установка на ребенка, частота контактов, преобладание поощрений или порицаний и т.д.), проявляются в трудностях в выражении ребенком эмоционального впечатления от работы с учителем; рисование идет медленно, скупое графическое выражение, либо ребенок предпочитает выразить свое отношение вербально.
Достаточно информативными для выявления эмоционального отношения к учителю являются некоторые детали рисунков. Например, отсутствие учителя на рисунке может означать наличие бессознательных негативных чувств к этому человеку, которые ребенок однако воспринимает как запретные. Ребенок рисует класс (стены, окна.), а учитель вышел в коридор, т.к. «сейчас перемена» — объясняет ребенок.
Нежелание изображать учителя на рисунке подчеркивает так же полное отсутствие эмоционального контакта с ним.
Размер изображаемого персонажа выражает субъективную значимость его для ребенка. Например весь лист занят фигурой учителя. Или на рисунке размер учителя больше, чем учащегося, то это означает, что отношение с учителем на первом плане для ребенка.
Информативно и расположение рисунка на листе: наиболее высоко расположен тот, кто по мнению ребенка обладает наибольшей властью, ниже всех располагается тог, чья власть минимальна.
Расстояние между персонажами однозначно связано с психологическим контактом. Самый тесный психологический контакт у соприкасающихся друг с другом персонажей.
Усиленный нажим карандаша, штриховка, обведение контура несколько раз подчеркивает тревожность ребенка. Если же тоненькая, дрожащая линия, то ребенок как бы не решается изобразить предмет или персонаж.
«Искажения» в детском рисунке не связаны с умением рисовать правильно. Ребенок еще не научился умело скрывать свои подлинные переживания ни в своей речи, ни в своих рисунках. Даже профессиональные. художники, стремясь усилить выразительность картины, частично обращаются к символизмам детского рисунка. Так, в рисунках « Мой учитель» почти у всех учителей отсутствуют уши, руки изображены большого размера, нарисован большой рот, иногда он заштрихован, отсутствует шея, «доминирует» в изображении голова Что это значит?
«Уши» – «орган» восприятия критики и вообще любого мнения другого человека о себе. Изображение без ушей означает игнорирование того, что о нем говорят, недоступность для критики.
«Рот» — может выражать агрессию, «орган» нападения.
Наличие шеи – способность и рациональному самоконтролю, контролю разума «головы» над чувствами «телом».
Руки — как функция взаимодействия с окружающими, размер руки., количество пальцев показывают оснащенность, могущество.
Интересны в рисунках не только изображения людей, но и отношения между ними, а также отношение ребенка к неодушевленным предметам.
На многих рисунках изображена доска, как объект привязанности учителя. Доска, изображенная на переднем плане, подчеркивает доминирование учителя, так как только он может вызвать к доске.
Предмет, наиболее близко расположенный к персонажу в восприятии ребенка означает объект самой сильной привязанности. Например, на рисунке самый близкий для учительницы стол, журнал,
Изображение большого количества предметов, относящихся к одной и той же деятельности, подчеркивает особую значимость этой деятельности, вокруг чего сконцентрирована эмоциональная жизнь ребенка в .школе.
Размер рисунка (маленький) может свидетельствовать с степени напряженности и скованности.
Анализ рисунков показывает, что четкость, определенность представлений ребенка о взаимодействии с учителем, со сверстниками в учебной деятельности не формируется за время обучения в начальной школе. У ребенка поверхностный, а зачастую просто ложный образ школьника Смысл позиции ученика не открывается для ребенка через атрибутику школьной жизни – наличие учителя, отметок, вызов к доске, звонки и т.д. Прийдя в школу ребенок готов в силу доверчивости и подражательности занимать исполнительную позицию, демонстрирует репродуктивное поведение. Умение строить совместное действие с учителем, быть инициативным м доброжелательным в сотрудничестве с учителем и со сверстниками, личностное отношение к знаниям возможно в том случае, когда в деятельности учителя преобладает установка на личностное взаимодействие. Это позволяет создавать благоприятные условия развития индивидуальности ребенка, формирует потребность и способность у учащегося быть личностью.
studfiles.net
Заметки учителя рисования • коробка с карандашами
Грустное автобиографическое вступление
В нашей семье трое детей. Я старшая. Следующий брат, с ним у меня разница в пять лет. Сестра младше на семь. Все наши бабушки и дедушки живут в других городах, папу я вообще в своём детстве плохо помню, а мама у нас талантливая и разносторонняя. Поэтому солидная часть ответственности легла на меня. Каждый Новый год мы втайне от родителей готовили праздничный концерт: учили песенки, стихи, танцы. Я была главным режиссёром и конферансье. Не скажу, что пылала к своим малявкам особыми чувствами, это был скорее профессиональный интерес. Далее — сказки вслух, общие игры, прогулки и кормёжка. В общем, судьба сразу дала мне понять, что моё место в жизни находится где-то рядом с детьми. И я смирилась.
Потом был школьный лагерь. Я была вожатой. Мне было лет 14. Через пару дней после начала смены стало понятно, что нужно что-то делать с бестолковой детской беготнёй. Сама по себе беготня, конечно же, не бестолкова. Но следует её упорядочить. И весь вечер трудного дня мой стол был завален детскими энциклопедиями: я составляла каверзные вопросы про животных. А на следующий день собрала свой отряд в классе и устроила викторину. Получилось неплохо, и на следующий день ко мне несколько раз подходили с вопросом: «А сегодня викторина будет?». Я была сильно удивлена и вообще что-то поняла в тот день. А именно: 1. Мне нравится проводить время с детьми. 2. Детям интересно играть со взрослыми. 3. У меня получается ими управлять.
Начало профессионального пути
На четвёртом курсе худграфа я начала подрабатывать педагогом по рисованию. С вашего позволения, Дмитрий Анатольевич, я не буду упоминать зарплату педагога в муниципальных образовательных учреждениях, текст о другом. Это был Дом детского творчества, сокращённо ДДТ. Завуч предложил мне программу обучения и класс с партами. Кроме того, был выделен журнал успеваемости и разнообразные формы отчётов. Я понимаю, что задачи бюрократии — удобство. Но как-то постепенно она сделала учителя бухгалтером. А потому редкий педагог поведёт класс в музей, с ужасом вспомнив количество заявлений от каждого родителя с заверенной ксерокопией свидетельства о рождении ребёнка, планом дороги от школы до музея, точное время прибытия и отбытия и проч, проч, проч. Стиснув зубы, я выполняла эти бессмысленные и беспощадные требования, заставляя директора подписывать всё это ежемесячно, подогревая неприязнь ко мне. Коллеги в учительской над этим посмеивались, ну и сплетничали, конечно.
Теперь про программку. Её содержимое меня полностью не устроило, и я стала размышлять. Вообще, в свой первый год работы с детьми я откровенно не понимала, что делать. Книжки по педагогике и детскому творчеству из библиотеки мало что давали. Но они были написаны опытными педагогами, заслуженными и награждёнными. И я им верила. В них в основном предлагалось рисовать пошагово зверушек, начиная с овала. Я честно пробовала следовать советам, но мне было скучно. Детям тоже. Они и не ходили ко мне на уроки, и целый год моя группа состояла из двух человек. А чаще одного, когда второй заболевал. Когда болела «вся» группа, я даже радовалась, потому что в душе было стыдно за свои уроки. В тот период мной владели две мысли. Первая: надо было делать что-то другое, но я никак не могла нащупать, что. Вторая: пора менять профессию. Но не хотелось.
А потом я поняла, что авторы писали всё это не для меня. Подобные руководства для учителей рисования пишутся не для учителей рисования, а для чиновников, которые потом дают премии авторам. Это дало большое облегчение, и книжки были возвращены в абонемент.
А как это было давным-давно?
Раньше учились так: родители отдавали своего сына в ученики к известному мастеру, который знал своё дело. Тот кормил и учил своего подмастерья, а потом делился работой. И подрастающий мастер всегда был сыт и при деле. Теперь же учителей очень много — по одному на каждый урок. И у каждого свои концепции. Но сколько мастеров среди них? Поэтому, по моему скромному мнению, лучшее решение — выбрать человека, владеющего своим делом или знаниями, и на какое-то время отдаться в его руки. Даже если поначалу результат не будет радовать, надо довериться и не прерывать процесс. Потом что-то да придёт.
Современные образовательные заведения
Я работала в трёх ДДТ и одном частном детском развивающем центре. Это отдельная тема. Вступление. Когда у моей сестры родилась дочь, я приехала ей помогать. Мы переодевали Тасе подгузник, и я удивилась, для чего они так разрисованы: «Неужели двухмесячный младенец сможет оценить узор на попе?» Лера посмеялась: «Нет, конечно, но мамам нравится». Так же в этих развивающих центрах. Я захожу в комнатку для занятий и понимаю, что всё: обои, игрушки, цветные стульчики, — предназначено для мам. Стерильные условия, улыбки и поделки из интернета. Мне же хотелось другого.
Проработала я около года в таком центре и поступила на службу в художественную школу. Это был апогей. Не хочу сказать, что это плохое место, где непрофессиональные учителя дают недоброкачественное образование. Пусть каждый сам сделает выбор. Но я никогда никому не посоветую там учиться. И сожалею, то сама закончила художку. Единственное, что она мне дала — это любимая подруга Дина, с которой мы продружили 18 лет. Что лично меня не устроило в подходе к образованию дошколят в этом учебном заведении? Практически всё: бездушные канцелярские классы с голыми стенами; проверяющие непонятно что завучи; директор, которого по инструкции все почему-то боятся; дети, которые должны ходить строем; пластмассовые яблоки, гипсовые кубы и чучела птиц. Но главное — концепция урока, прописанная в местной брошюрке. Выглядит она так: посередине класса стоит большой мольберт — для учителя, перед ним — маленькие ученические. Учитель вешает на стену картинку, клон которого в конце занятия получится у каждого, не без учительской помощи (ибо чем ты лучше других). Наконец, сова с картинки из интернета дорисована, заходят родители и счастливо рассматривают. «Это Андрюша нарисовал?» — вопрошают мамины подруги, рассматривая стопку с рисунками кошек на фоне Луны, собак с косточкой в зубах, зебр в венках из ромашек. «Да, его так в художественной школе научили». Вау-эффект. Узнав, что я хочу придумать свой план уроков, вся учительская оскорбилась.
Где же ещё можно научиться рисовать?
Параллельно с работой в ДДТ и Художественным музеем я подрабатывала в лучшей школе Липецка учителем… не буду томить, рисования. И из этого опыта сделала ещё один вывод: группа должна быть маленькой. Не нужно сразу много детей. Причём маленьких детей, которые вынуждены сидеть, не кричать и не петь, не играть и не делать всего остального естественного и правильного. Я не помню ни одного человека, который положительно отозвался бы о своих школьных уроках рисования. Практически все беседы с новенькими из взрослой группы начинаются с фразы: «У нас был ужасный учитель рисования в школе, он вешал на доску рисунок с … (утка, яблоко, горшок) и заставлял срисовывать. С тех пор я не рисовал, а так хотелось бы…».
Я не помню своего учителя по рисованию, зато помню русичку. Её звали Юлия Александровна, она была верующей худощавой блондинкой и иногда проповедовала нам на уроках. Это был пятый класс. Она всегда ставила мне тройки. Я не спорила и никогда не задумывалась, могу ли учиться лучше. В седьмом классе учитель поменялся. Это был издающийся писатель по фамилии Карасик, который имел детей двенадцать или около того. Почему-то он сразу меня выделил и стал ставить мне хорошие оценки вплоть до пятёрок в четвертях. К моему глубокому удивлению. Оказалось, что я неплохо знаю русский и литературу, пишу без ошибок, и мне ни разу не потребовалось списать сочинение. Потом нас разлучили, и русский стала вести учительница, которая нас ненавидела. Искренне и сильно. Она не любила школу, детей и литературу. Идеальный преподаватель. Но ставить мне тройки у неё не получалось, потому что я уже знала себе цену. Из этой истории вытекает то, что учитель — это порой важнее, чем предмет, который он преподаёт. И он может регулировать твою успеваемость, правильно мотивируя. Например, ты любишь химию, но не любишь химичку. И эта нелюбовь автоматически перекидывается на сам предмет. К сожалению, так происходит часто. Поэтому работа учителем — это, вообще-то, большая ответственность. И я решила взять её на себя.
Почему именно своя художественная студия?
Поначалу это было вынужденное решение, так как работать в среднестатистических женских коллективах я не смогла, а хотелось. В ДДТ нужно было, так сказать, подтверждать свой профессиональный статус. Наверху было придумано делать это с помощью детских конкурсов. Памятуя о том, что миром детского рисунка управляют чиновники, педагоги опять стараются угодить. «Никогда не давай детский рисунок на конкурс. Всегда рисуй сама, а в конце пусть ученик что-нибудь подпортит, чтоб похоже было», — передала мне наставление своего директора знакомая коллега. Темы таких конкурсов примерно такие: «Нарисуй железнодорожника ко дню железнодорожника», «Нарисуй Лукоморье к дню рождения Пушкина», «Нарисуй плакат про правила дорожного движения». И вечера педагогов проходят за копированием рисунков из интернета. В общем, система, и ты должен ввернуться в неё винтиком. Я не смогла. Поэтому, отработав год в художке, пришла к мысли о своей студии. Тем более, что с опытом появилось представление, как это должно быть.
Ну и как же это должно быть?
Во-первых, всё должно быть по-настоящему. Детям должно быть интересно, родителям — понятно, взрослым ученикам — полезно. Во-вторых, это должно быть не обучение рисованию, а занятия искусством. Академизм — это всё-таки не творчество. На уроках каждый старается раскрыться. Как? Только ему ведомо. Уроки в художественных образовательных учреждениях — это бесконечные штудии. Мне же хотелось эту ступень пропустить и сразу окунуться в творчество. Впрочем, иногда тоже касаемся на уроках перспективы, говорим о дополнительных цветах, изучаем гризайль и так далее, но всё же не это стоит во главе угла. В-третьих, важна атмосфера. Дух творчества неотъемлем в нашей профессии, и унылые классы с партами его не питают. Поэтому лучше занимать в настоящей художественной мастерской.
Бонусы обучения в студии
Важно не вариться в собственном соку, а оглядываться по сторонам. Мы делаем это раз в месяц. Для этого я подбираю интересную выставку, договариваюсь с экскурсоводом, и мы идём в музей. Малыши не всегда могут оценить творчество взрослого художника и рассказ экскурсовода, но, думается, это всё равно для них проходит не бесследно. Находиться в нужной среде, слушать правильные слова (хотя бы вполуха), постоянно рисовать самому — всё это нужные семечки обучения, которые потом так или иначе взойдут. И речь не о том, чтобы стать художником по профессии.
Чтобы укрепить командный дух студии (а главным образом потому, что мне это самой очень интересно), каждый триместр мы выезжаем куда-нибудь за город. Получаются поездки на весь день, чтобы успеть совместить пленэр, посещение музеев, пикник и прогулку. Мы уже побывали в Ельце, Задонске, на Воргольских скалах, в Костёнках, в Дивногорье и Кривоборье, в Рамони и Мичуринске.
Фото Валерия Кролевского
Впервые текст был опубликован на Культурном сайтике.
pencilsbox.ru
Мой учитель! | Страна Мастеров
1.В Гимназии, где учится моя старшая дочка объявили конкурс. Приуроченный к Году Учителя. Лилиана очень хотела в нём участвовать, понравилось получать награды и грамоты))). Так родилась эта картина! Прошу прощение за качество фото, фотоаппарат на тот момент был на ремонте…выкладываю рабочие фотографии, может кому пригодится, сама идея)
2.Сначала была идея сделать полки и часы на заднем плане.
3.Но после того, как младший сынок…поковырял пальчиком часики))) пришлось делать плакат с буквами.
4.рабочие фотографии
5.пока без лака. не бликует.
6. 
stranamasterov.ru
Учитель рисования Севров Иван Павлович
От сайта НА: Продолжаем публиковать тексты благодарных учеников о своих учителях. На этот раз выступает художник из г. Тирасполя Радованов Виктор Иванович. Он преподает в городской Детской художественной школе, стаж работы в которой перевалил за пол века.
Виктор Радованов
Тирасполь, Приднестровье
На столе передо мною старая слегка пожелтевшая от времени (как-никак пятьдесят семь лет прошло) фотография – виньетка нашего выпуска в родной седьмой школе. С неё смотрят на меня такие дорогие мне лица наших замечательных преподавателей и совсем юные лица моих одноклассников…
Витя Радованов — третий ряд снизу, третий справа
Всё дальше и дальше уходят от нас наши школьные годы. Многое видится как бы сквозь дымку прожитых лет, отсеивая всё мелкое, незначительное и случайное…
И чем дальше от нас школьные годы, тем отчётливее осознаёшь, какой неизгладимый и добрый след оставили наши учителя. Больше и больше начинаешь понимать, какой колоссальный труд вложили они, сколько сил и времени отдали, чтобы сделать из нас — послевоенных сорванцов — настоящих людей. И сейчас, будучи уже педагогом с более чем 50-летним стажем работы, всё более ясно и отчётливо представляю себе, сколько любви к детям, невероятного терпения, верности своей прекрасной и такой нужной профессии проявили они за эти годы! Практически о каждом из наших школьных учителей можно было бы написать очень поучительную книжку, они заслуживают этого!
Иван Павлович Севров
Одним из самых любимых моих школьных учителей был преподаватель рисования и черчения Иван Павлович Севров. Он преподавал у нас рисование с пятого по седьмой класс и черчение с седьмого по выпускной десятый класс. Высокий, худощавый брюнет с густыми слегка волнистыми волосами, в которых поблескивала редкая проседь. Его продолговатое лицо крупными чертами и внимательным взглядом добрых глаз казалось мне лицом настоящего художника.
Только много лет спустя после его смерти от его падчерицы Нелли, моей одноклассницы, я узнал, что по образованию он был архитектором. Но в душе – безусловно, художником, а по призванию замечательным педагогом. Он был интеллигентом высшей пробы. Одет мой любимый учитель всегда был просто, скромно, но очень опрятно. Меня всегда привлекал к себе его необычный мягкий, слегка «окающий» говор и неповторимая интонация, манера разговаривать с учениками ровным спокойным голосом как со взрослыми людьми. За все годы учёбы (с 5-го по 10-й класс) я никогда не слышал от него не только какого-нибудь грубого слова, даже разговора на сколь-нибудь повышенных тонах.
Единственный случай припоминаю где-то в классе шестом или седьмом. Дело было так: последним уроком в тот весенний день должен был быть урок рисования. Во время переменки перед этим уроком в классе, не помню уж по какому поводу, возникла какая-то «заварушка» — кто-то из мальчишек «сражался» на указках, кто-то «отвешивал» кому-то «шелобаны» и все буквально «ходили на головах». Шум и гам стоял невообразимый!
Прозвенел звонок на урок, но никто в классе и ухом не повёл. Вскоре после звонка в класс вошёл Иван Павлович и остановился у стола. Но никто не обратил на него никакого внимания. Простояв так возле стола минуты 2-3 и укоризненно глядя в класс на не в меру разошедшихся учеников, он вдруг поднял журнал, громко хлопнул ним по столу и громко крикнул: — «Да сколько же можно!» И тут все опешили – наш всегда тихий, спокойный Иван Павлович, никогда не повышавший голоса так вдруг «гаркнул» на нас. В классе воцарилась полная тишина. А Иван Павлович как ни в чём не бывало продолжил: — «А сегодня на уроке мы с вами …» и, назвав тему урока, стал спокойно проводить урок.
Иван Павлович умел заинтересовать учеников буквально на первом же уроке, не только словом, но и практическим показом на доске, умел очень интересно , эмоционально рассказывать об искусстве, о художниках. Меня, во всяком случае, его рассказы о художниках , которые он сопровождал показом репродукций из журнала «Огонёк», тогда для многих из нас недоступного, увлекали чрезвычайно, и слушал я их боясь пропустить хоть одно слово.
Иван Павлович всегда внимательно относился к ученикам, старался выявить способных к рисованию и стремился привлекать их к рисованию с натуры, участвовать в оформлении классных и общешкольных стенгазет, придумал и научил нас выпускать сатирическую «световую» газету «Колючка». Рисунки для неё мы с моим другом Виталиком Папушиным, а иногда и с Мишей Руденко, который был старше нас на 2 года рисовали тушью и акварельными красками на стёклышках размером шесть на шесть сантиметров, покрытых желатином. «Колючка» эта раз в неделю демонстрировалась через диаскоп на экран (белую простыню) в нашем школьном битком набитом зале. И она всегда вызывала живую реакцию зрителей.
Иван Павлович старался устраивать в школьном коридоре на втором этаже «персональные» выставки рисунков наиболее способных учеников, на каковых иногда демонстрировались и наши с Виталием и Мишей работы.
Никогда не забуду его работы над росписью на задней стене сцены в школьном зале, к которой он привлёк меня и моего друга Виталия. И теперь я понимаю, что не потому, что ему была так уж нужна наша помощь, а чтобы на личном примере подогреть наш интерес к живописи. Роспись эту он выполнял гуашевыми красками, добавляя в них для большей прочности немного какого-то клея.
На наших глазах и при нашем (пусть и минимальном) участии возникало раннее утро на озере. С переднего плана бежала к нему по траве тропинка, слева – кусты, окружённые разноцветьем полевых цветов. За ними – силуэты камышей. Справа – невысокие, тонкие деревца, столь характерные для наших пейзажей по берегам Днестра в то время. Над кустами, камышами и сквозь узорчатую листву деревьев поблескивала вода, отражавшая розовеющее небо и зеленовато-голубоватые силуэты деревьев на противоположном берегу озера…
Больше недели после уроков продолжалось это «волшебство» возникновения картины на стене «из ничего», так как никаких эскизов мы у нашего учителя не видели (да и слова такого мы тогда не знали). Сначала на наших глазах Иван Павлович угольками из пережженных без доступа воздуха веточек ивы закончил набрасывать прямо на стене рисунок упомянутого пейзажа и начал писать небо. Краски он разводил в стеклянных банках. Затем пробовал цвета на кусках каких-то старых обоев, после чего начал широкими флейцами (названия этих необычных широких кистей мы тогда впервые услыхали от него) расписывать стену. Нам с Виталием поначалу было доверено готовыми красками, под руководством нашего любимого учителя расписывать нижнюю часть неба, до которой мы могли дотянуться – верхнюю начинал расписывать сам Иван Павлович, и быстро, пока краски не успели высохнуть, начинали «мазюкать» мы с Виталием. А он только подправлял, где получалось что-нибудь не так. И во время работы шёл постоянный рассказ. То как самому пережечь без доступа воздуха веточки ивы, то как получить тот или иной цвет, то что такое перспектива. Именно тогда мы впервые услыхали слова «воздушная перспектива»… Позже, уже к концу работы над этой росписью нам было доверено пририсовывать, где нужно травку и некоторые цветочки, раскрашивать стволы деревьев, веточки деревцев и кустов. Пока шла работа над этой росписью, Иван Павлович никого (даже диретора!) не пускал в зал, чтобы не мешали работе. И мы с Виталием страшно гордились, что нам было оказано такое доверие, и мы смогли принять посильное участие в этом «волшебстве». И с тех пор любовь к пейзажу, волшебству восходов и закатов навсегда вошла в мою жизнь и по сей день заставляет чаще биться сердце, а руки тянуться к кистям и краскам…
Автор статьи Радованов Виктор Иванович
Даже такой, казалось бы «сухой» предмет, как черчение Иван Павлович умел объяснять так, что становилось любопытно, умел придумывать необычные задачи и головоломки на развитие пространственного мышления. Все наши одноклассники к выпуску черчение знали хорошо, умели работать сознательно, и все, кто хотели, смогли поступить в технические вузы и успешно их окончить.
Когда я в 1957 году после окончания десятого класса поступил в Кишинёвское Республиканское художественное училище имени И.Е. Репина, благодаря Ивану Павловичу черчение я тоже знал хорошо. А в училище преподавателем черчения у нас на первом и втором курсе была молодая симпатичная учительница по фамилии, насколько помню, Анисимова (имя и отчество её я, к стыду своему запамятовал). В нашей группе было несколько студентов старшего возраста, отслуживших в армии. Они иногда любили ставить её в тупик какими-нибудь «каверзными» вопросами или сложными задачами-головоломками по предмету. И частенько она, смущаясь, что не знает ответа, говорила: — «отстаньте, мне некогда отвечать на все ваши дополнительные вопросы, спросите на перерыве у Радованова, он всё знает». И не было случая, чтобы я не смог им ответить. Настолько прочные знания по предмету дал мне мой любимый школьный учитель…
Много лет спустя после его смерти, его падчерица Нелли, которую я уже упоминал выше, дала мне почитать толстую общую тетрадь, в которую он выписывал высказывания об искусстве, свои размышления по этому ( не только) поводу, записывал разные заинтересовавшие его сведения и случаи. Эти записи помогли мне более глубоко понять и оценить этого прекрасного человека, педагога и художника.
Обратите внимание
www.na-vasilieva.ru
Демина И.С. Использование рисуночного теста «Рисунок школы» для диагностики готовности к школьному обучению у дошкольников
Демина Инна Сергеевна,
к. психол. н.,
педагог-психолог
ГБОУ г. Москвы «Школа № 1631»,
Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
В качестве дополнительного теста для оценки готовности к школе у старших дошкольников можно использовать рисуночную методику «Рисунок школы».
Данная методика является проективной и позволяет оценить отношение к школе, представление о ней у детей старшего дошкольного возраста, их чувства, эмоции и переживания, связанные со школьной жизнью.
В методике ребенку предлагается нарисовать школу, как он ее себе представляет. После рисования для адекватной интерпретации рисунка рекомендуется проводить беседу для уточнения содержания нарисованного. Такие беседы с воспитанниками позволяют получить более полную картину их представлений и эмоционально-оценочного отношения к школе.
Данные, полученные в результате диагностики, рекомендуется сопоставлять с результатами по другим методикам, а также наблюдений за детьми.
В течение текущего учебного года нами проводилось обследование воспитанников подготовительных групп на оценку психологической готовности к школьному обучению, в т.ч. с использованием методики «Рисунок школы».
Полученные рисунки с целью интерпретации мы разделили на разные условные группы. Можно оценивать рисунки по параметрам цветности, заполненности листа, детализации. Наиболее диагностическим признаком из перечисленных для нас в рисунках детей являлась цветность. Так выбор ярких и светлых тонов может свидетельствовать о внутреннем психологическом комфорте ребенка (Рис. 1–4).
Рисунки 1–4
Напротив, преобладание темных тонов может говорить о психоэмоциональном напряжении, дискомфорте, наличии значимых психологических переживаний, связанных у ребенка со школой (Рис. 5–6).
Рисунки 5–6
Следующий параметр – содержание рисунка. Что «вложил» в него ребенок. В этом случае можно разделить рисунки на три группы.
Первая группа: рисунки, на которых изображена школа как здание, школьные классы с мебелью, но без людей. В беседе дети отвечают, что все, кто отсутствует на рисунке, — на перемене, гуляют, вышли, ушли домой. Таким образом, свою жизнь эти дети не связывают со школой (Рис. 7–10).
Рисунки 7–10
Другая группа рисунков — дети рисуют себя рядом со школой, объясняя тем, что только идут в школу. В этом случае можно так же сказать, что дети не «примеривают» на себя ситуации из школьной жизни, имеют слабое представление о школе и недостаточную учебную мотивацию (Рис. 11–13).
Рисунки 11–13
И, наконец, самая «благополучная» группа рисунков – тех, на которых дети изображают школьников, учителей в школе в различных ситуациях. Иногда это не учебные, а игровые ситуации (например, дети играют с конструктором, в дидактические настольные игры). Это могут быть эмоционально-окрашенные «сценки» из школьной жизни, о которых дети узнали из фильмов, книг, рассказов друзей, братьев, сестер. Однако в идеале это изображение учебной деятельности. На таких рисунках дети изображают учителя, учеников, урок (Рис. 14–16).
Рисунки 14–16
Приведем примеры анализа детских рисунков.
Рисунок А
Рисунок 17
Девочка в беседе рассказывает, что на рисунке учительница и ученица. Последняя пишет, учится. На вопрос, где же остальные дети, отвечает: «Остальные дети дома спят, не хотят идти в школу. Там долго и тяжело писать». Рассказывает, что сама не очень хочет в школу из-за этого. Характер рисунка, цветность (преобладание темных тонов), содержание беседы отражают низкую учебную мотивацию и повышенную школьную тревожность будущей первоклассницы.
Рисунок Б
Рисунок 18
Рассказ ребенка: «Учитель стоит за столом. Двое детей остались, они, наверное, двоечники. Остались переделывать всю работу, чтобы учитель оценил. Наверное, они наказаны. Дверь на рисунке – это выход, чтобы они вышли. Остальные дети ушли или заболели. Их нет. Может быть, они на улице – там перемена». Говорит, что боится стать таким двоечником. В рисунке выражены страхи ребенка, связанные со школой.
Рисунок В
Рисунок 19
В беседе автор рисунка рассказывает, что нарисовала девочку и мальчика в школе. Они смотрят в окно на перемене. Им хочется погулять. Они заранее выполняют задания учителя, чтобы играть на уроке. На улице гуляет охранник, смотрит, все ли хорошо. Дети наблюдают за охранником, что он делает.
По рисунку и беседе становится понятно, что у девочки преобладает игровая мотивация, эмоционально к школе ребенок еще не готов.
Рисунок Г
Рисунок 20
Девочка рассказывает, что нарисовала себя, как она бежит в школу. Это «особенная школа» – «там хороший обед, ужин», «интересные задания с животными» и «задачки про шарики». В школе начался урок, учительница мелком пишет задачки на доске, рядом подруга, которая пришла раньше. А сама она опаздывает, бежит и поет веселую песенку про утро.
В этом случае по анализу рисунка и беседы с ребенком можно сказать, что присутствует позитивная мотивация к школе, однако она преимущественно игровая. Ребенок имеет нечеткое представление о школе.
Рисунок Д
Рисунок 21
Рассказ ребенка: «На рисунке учитель. У нее рабочий стол. Она пишет примеры на доске. За партами сидят ученики. Они улыбаются, потому, что им нравится учиться. А учительница улыбается – радуется, потому, что дети все правильно сделали!».
Как мы видим, на рисунке изображена учебная ситуация, ученики, учитель. Рисунок выполнен в светлых тонах. В беседе ребенок подчеркивает позитивный настрой всех, кто изображен на рисунке. Таким образом, можно сказать, что и сам автор рисунка имеет четкое представление о школе и высокую учебную мотивацию.
Рисунок Е
Рисунок 22
Еще один рисунок, демонстрирующий высокую мотивацию к обучению в школе. Мальчик рассказывает, что изобразил здание школы с классами. Там есть спортивный класс, музыкальный зал, «занимательный класс» и даже музей с картинами известных художников, где проводятся экскурсии. Один из классов мальчик изобразил изнутри. В нем учитель объясняет задание – сколько будет 5 плюс 5. Один ребенок отвечает доски, другой (говорит, что это он сам) – тянет руку, чтобы его спросил учитель. Рисунок выполнен в ярких тонах, что еще раз подтверждает предположение о позитивном отношении ребенка к обучению в школе.
Анализ рисунков показывает высокие диагностические возможности данной методики в отношении изучения готовности к школьному обучению у старших дошкольников. Также возможно применение данной методики для изучения отношения к школе у младших школьников.
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов.
slovo.mosmetod.ru
Родителям и учителям. — мои рисунки,рисунки моих маленьких учеников
Ребёнку от 3 до 7.
Проблема.
Видимо, назрело, т.к. уже не одна мама, а сразу несколько задают этот вопрос.
Очень надеюсь, что преподаватели всех рангов откликнутся и дополнят меня. Так же мои друзья художники. Повспоминайте себя маленькими.
.
Сразу оговорюсь, что высказываю только своё мнение. У каждого учителя свои задачи, цели, свои условия и возможности.
Учитель музыки не имеет возможности спеть или проиграть за ребёнка. А учитель рисования – имеет такую возможность. Любой профессионал знает, что достаточно сделать несколько движений, и рисунок засияет, заговорит. Но если эти движения сделаны не самим ребёнком? Ладно ещё , если несколько штрихов или мазков выполнены учителем… А если больше? Вот и судите сами. Где та граница помощи, которая оставляет авторство ребёнка?
Моё мнение вы уже знаете. Я категорически не касаюсь детского рисунка. Всё происходит рядом, на соседнем листе, где и показываю, рассказываю, на нём мы можем порисовать вместе. Если это индивидуальное занятие – можно делать рядом мастер-класс. Да мало ли ещё что можно придумать? У меня есть задание, где мы с дикой скоростью рисуем картинку в 3 – 4 руки, сразу несколько человек. В том числе и я. Но там своя цель, о которой я напишу отдельно.
Причины такого внедрения.
1. К сожалению – материальные. Учителю хочется заработать. Чем лучше рисует ребёнок, тем более довольны родители. Прискорбно, но факт. Ребёнок теряет инициативу. Думать сам не умеет. Зависим от чужой помощи. Скажем прямо – вас обманывают.
2. Если большая группа, то некоторые дети не успевают выполнить задание. Конечно, легче всего выкатать им из пластилина туловище зайца, с тем, чтобы уши и лапы он сделал уже сам. Это толчок к следующим действиям. Но при этом хорошо бы рассказать об этом родителям и попросить дома проделать это задание. Вот здесь никто никого не обманывает.
3. Если у ребёнка плохая моторика, и преподаватель занят именно этой проблемой, то внедрение в детский рисунок допустимо. Хотя я всё равно сижу рядом со своим листом, мы вместе рисуем на нём, затем ребёнок рисует на своём листе.
4. Ребёнок психологически зажат, боится, нервничает. Можно внедряться, постепенно уходя от этого. Обязательно известить об этом родителей.
5. Даже исполнительный ребёнок может иной раз закапризничать и отказаться рисовать. Я беру и рисую сама. Уговариваю его хотя бы раскрасить. Он с гордостью несёт работу на просмотр, а противная Людмила Викторовна радостно объявляет всем, что рисовала то она! А красил – он. Но это уже педагогика.
6. Совершенно непредвиденные ситуации, которые решаются по ходу дела.
Даже из этого. довольно краткого перечня причин, можно судить, что дело тут довольно сложное и неоднозначное, не считая, конечно 1 пункта. Очень полезно объяснять и самим родителям задачи каждого занятия. И не скрывать в каком месте вы внедрялись в работу и почему. Тогда не будет недоразумений.
Так же допустимо родителям разговаривать об этом с учителем. Если учитель толково объяснит свою позицию, то всё будет в порядке.
—————————————-
Мне довольно часто приходится страдать, когда после такого обучения приводят детей ко мне. Дети постоянно ждут помощи, через каждые две минуты. Они тут же замирают, как только отойдёшь от них. И ждут следующей моей помощи.
Но самое страшное, когда родители не понимают, не видят, что их и их детей обманывали. Предположим, им пришлось поменять место жительства, где они водили детей рисовать. И вдруг у меня они обнаруживают, что их дети неожиданно рисуют плохо. Месяц назад рисовали хорошо, а тут разучились. Выходит, что я плохой преподаватель. Хорошо, если попадётся умный родитель и спросит, что же произошло с ребёнком? Мы с ним, по крайней мере, можем проанализировать ситуацию. А если нет? Одна мама принесла мне детские работы, которые рисовались у другого преподавателя. Я просто задохнулась от ужаса. Там учитель даже не дал себе труда хотя бы подделаться под детскую руку. А мама смотрела на эти работы с восторгом. Вот, дескать, как надо учить! Я спрашивала её, а рисуют ли её дети самостоятельно, без преподавателя. Мама ушла от ответа. И вообще ушла. Вместе с детьми.
Бывает и наоборот. Мы живём в дачной местности, многие москвичи, приезжая с весны на дачу, захватывают конец нашего учебного года. Месяца два занимаются в нашем кружке. И говорят – Вот теперь мы точно знаем, как рисуют наши дети.
О возрасте от 9 лет и далее буду писать позже. Это уже другая песня. Тут внедрение учителя другого характера
Учитель рисует за ребёнка. Внедряется в его рисунок. Правильно ли это?
luddik.livejournal.com
Рисунки мелом на классной доске от простого учителя рисования
|
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru
lerars.livejournal.com
Leave a Comment