Нарисовать героев сказки падчерица: рисунок как нарисовать карандашом и красками?
13.07.2023 
Разное
Иллюстрация к сказке падчерица — 77 фото
12 Месяцев иллюстрации
Падчерица Гульбика
Сказка падчерица Гульбика
Умная дочь Крестьянская братья Гримм картинки
Падчерица рисунок
Сказка Есенина сиротка
Башкирская сказка падчерица
Сказка падчерица Гульбика
Морозко сказка диафильм
Мачеха и падчерица из Морозко
Госпожа Метелица падчерица
Падчерица Гульбика
Морозко мачеха и падчерица
Туркменская народная сказка падчерица
Раскраска падчерица
Иллюстрация к сказке Морозко
Двенадцать месяцев мультфильм 1980
Русские народные сказки женщина
Двенадцать месяцев 1972
Василиса Премудрая и баба Яга
Рисунок про падчерицу для распечатки
Детские рисунки к сказке 12 месяцев
Диафильм Морозко Большакова
Падчерица Гульбика
Падчерица из сказки 12 месяцев раскраска
Татарская сказка падчерица Гульбика
Диафильм Морозко русская народная сказка
Иллюстрация к русской народной сказке две сестры
Диафильм Морозко русская народная сказка
Маша и Даша сказка
Иллюстрации к сказке Морозко для детей
Двенадцать месяцев мультфильм 1956
Морозко мачеха иллюстрации
Иллюстрация к сказке две сестры
Сказка Морозко сани
Госпожа Метелица мачеха
Бабушка Метелица 1971
Башкирская сказка падчерица
Сказки братьев Гримм бабушка Метелица
Сказка Морозко герои сказки
Золушка убирается
Сказка-раскраска.
Морозко
Госпожа Метелица сказка братьев Гримм
Двенадцать месяцев Маршак раскраска
Двенадцать месяцев Маршак раскраска
Падчерица нарисовать
Диафильм Морозко русская народная сказка
Фарида Хасьянова иллюстрации
Дочь-Семилетка русская народная сказка
Старушка с котом иллюстрации
Маршак 12 месяцев иллюстрации
Башкирская народная сказка падчерица
Башкирская сказка падчерица
Машенька и Дашенька сказка
Туркменская народная сказка падчерица
Падчерица Юкчи Марийская сказка
Ионайтис Ольга Ромуальдовна иллюстратор
Двенадцать месяцев мультфильм 1956
12 Месяцев сказка
12 Месяцев сказка мультфильм
Братья месяцы из сказки 12 месяцев
Бабушка Метелица братья Гримм
Гуси лебеди баба Яга прядет Кудель
Двенадцать месяцев сказка падчерица 12 месяцев
Баба Яга иллюстрации к сказкам
Иллюстрации Клопотовского
Вытынанки на новый год по русским народным сказкам
Сказки Морозко
Мачеха и падчерица вектор
Горшочек каши
Морозко иллюстрация падчерица
Иллюстрация к сказке Морозко
Сказка братьев Гримм «бабушка-Метелица» аанотция
Бабушка Метелица братья Гримм
Госпожа Метелица братья Гримм мультфильм
Баба Яга в сказке Финист Ясный Сокол
Иллюстрация к сказке падчерица
как четыре художницы искали визуальные образы народной мудрости
Ксения Драныш рисовала цветной тушью, которая растекалась по мокрой бумаге, а потом, засыхая, создавала мерцающую сказочную атмосферу.
Предоставлено Ксенией Драныш
Создать обложки пригласили художниц, принадлежащих к народностям, о которых идёт речь в сказках. Metro поговорило с художницами о том, что в своих народных сказках они считают главным и почему.
Ксения Драныш. Русская сказка «Емеля-дурачок»
Ксения Драныш нарисовала портрет одного из самых известных персонажей русских сказок – Емели-дурака.
Предоставлено Ксенией Драныш
– Я рисовала цветной тушью, чтобы создать мерцающий эффект, уносящий в сказочную атмосферу. Перед тем как мне предложили нарисовать иллюстрацию для подкаста, я посмотрела советский фильм «По щучьему велению», и образ героя вдохновлён образом Емели из фильма, – рассказала Ксения Драныш. – Сказку про Емелю я знаю с детства, как и многие другие, и, естественно, сказки об исполнении желаний вызывали у меня восторг. Я воспринимаю Емелю как древнейший архетип, как карту Таро «Дурак». У этой карты бесконечный потенциал, она олицетворяет невинность. Дураку только предстоит начать путешествие, которое сформирует его характер и разовьёт в нём новые качества.
Сюжет. Вопреки своей лени Емеля пошёл к проруби за водой и выловил оттуда всемогущую Щуку. Теперь «по щучьему велению, по Емелиному прошению» все дела у него сами собой делались. И царская дочь полюбила его, и новый дворец Емеля для царя построил – не сам, конечно, по «щучьему велению».
Мораль: одна из самых спорных русских сказок тем не менее говорит о том, что хотя бы раз, но сделать над собой усилие и встать с печи всё же придётся.
Виктория Попова. Еврейская сказка «Мальчик Бебеле»
При создании этой иллюстрации Виктория Попова вдохновилась витебским периодом творчества Марка Шагала.
Предоставлено пресс-службой Дома культуры «ГЭС-2»
– Сначала я думала изобразить интерьер дома старика со старухой, посмотрела много фотографий, изучила витебский период творчества Марка Шагала, иллюстрации Эля Лисицкого к еврейской народной сказке «Козочка», – рассказывает Виктория Попова. – Мне не хотелось скатываться в умильность, поэтому я тщательно работала над обликом мальчика Бебеле: он мне кажется острым и упрямым.
Теперь мне хочется проиллюстрировать целую книгу, чтобы изобразить всех-всех.
Сюжет. Маленький мальчик, размером с фасолинку, собирался отнести обед отцу в мастерскую, но отдал его голодному нищему. На обратном пути Бебеле попадает в разные передряги, одна из которых чуть не стоила ему жизни. Но всё закончилось хорошо – благодаря нищему, которому мальчик помог.
Мораль: однажды сделанное доброе дело всегда воздастся тебе сторицей.
Марал Кайтмазова. Аварская сказка «Дочь морского царя»
По мнению художницы Марал Кайтмазовой, эта аварская сказка напоминает «Конька-горбунка» Петра Ершова.
Предоставлено пресс-службой Дома культуры «ГЭС-2»
– Эта сказка напоминает всем известную сказку «Конёк-горбунок» Петра Ершова, – считает Марал Кайтмазова. – Подобные сказания встречались у разных народов, в том числе на Кавказе. Я хотела показать богатую палитру цветов, присущую волшебным мирам. Динамичность изображения отражает динамику самого повествования.
Моими источниками вдохновения были кавказский традиционный костюм, турецкие миниатюры и русский фольклор.
Сюжет. Храбрый юноша отправился на поиски морского белого коня, приснившегося его отцу. Преодолев все испытания и главное – страх, он обрёл не только коня, но и прекрасную невесту – дочь Морского шаха.
Мораль: единственное, что нам мешает на пути к мечте, – собственный страх.
Нелли Акчурина. Башкирская сказка «Падчерица»
Волшебный лес Нелли Акчурина обозначила башкирским символом плодородия – кускаром (спиралевидный узор, напоминающий бараний рог).
Предоставлено пресс-службой Дома культуры «ГЭС-2»
– Работа выполнена в технике коллажа с использованием авторских выкрасок бумаги и дополнена графикой. В центре я изобразила двух сестёр в национальных головных уборах кашмау. Над ними светит месяц, а вокруг простирается тайный лес, прорисованный кускаром – узором, являющимся башкирским символом плодородия. Видны и два клубочка, которые укатились в лес, их надо непременно найти сначала одной сестре, потом – второй, – поделилась Нелли.
– Мне лично особенно нравится эта сказка, потому что там главным образом фигурируют клубочки шерсти – я сама помимо рисования тку ковры, вышиваю и создаю перформансы с клубками.
Сюжет. Жили у мачехи две дочери – одна родная, но злая, вторая – падчерица, отзывчивая и трудолюбивая. Как-то у падчерицы укатился клубок с нитками в лес, ушла она на его поиски, а вернулась с богатством. Тогда мачеха отправила и родную дочь в лес – вслед за волшебным клубком. Но злая девушка вернулась со змеями и лягушками.
Мораль: что посеешь, то и пожнёшь.
Семьи и сказки — Экипировка сердец для сбора урожая
Автор Эд Хури
Бог создал нашу естественную семью как место, где мы с вами учимся жить в благодати. То, что мы теперь знаем о благодати, помогает каждому из нас лучше понять Его намерение о благодати и в контексте наших духовных семей.
Для тех, кто принял Иисуса, семья — это пространство, где отношения остаются больше и важнее наших проблем. Здесь благодать может формировать связи, привязанности и идентичность хорошими способами, в которых нуждаемся мы с вами. К сожалению, семья, которая нас воспитывает, также может быть местом, где случаются плохие вещи. В таком случае вы можете на это рассчитывать: благодать, которую вы и я испытываем благодаря семейному общению, формировалась и будет формироваться и испытываться как в хорошие, так и в бурные времена. Грейс указывает на глубокую потребность в отношениях — взаимную. Каждый из нас рождается с ним. Естественно, что эта потребность возрастает в семьях.
НЕ СКАЗКА
Семейная жизнь, состоящая из несовершенных людей, — не сказка. Иногда мы можем уйти от сюжетной линии, которую предпочитает Бог. Хотя мы можем любить своих персонажей, семьи могут быть беспорядком (конечно, некоторые больше, чем другие). Из-за личного греха, беззакония и согрешений, заложенных в наследие нашей жизни, счастливых концов не так много, как хотелось бы Богу.
Хотя сказки, кажется, хорошо работают для большинства принцев и принцесс, давайте будем честными: в большинстве случаев корни упомянутых главных героев, как правило, так же избиты, как и наши собственные.
Я имею в виду, правда, кто
отправляет двух маленьких детей в лес с буханкой хлеба и без предупреждений о горячих печах, ведьмах и незнакомой опасности?
убегает из замка с привидениями, чтобы спасти себя, оставив свою прекрасную дочь в темнице зверя?
убивает свою падчерицу ядовитым яблоком только для того, чтобы она могла быть «самой прекрасной в стране»?
ГРЯЗЬ
Подумайте, что произошло в совершенстве сада. Первая семья тестировала вещи. В самых превосходных обстоятельствах они испытали восхитительные повседневные отношения с Богом. А потом — БАМ! — Адам и Ева выскользнули из идеала змеей. Вместо неиспорченной божественной связи, по их мнению, пара выбрала то, что, по их мнению, было бы лучше для них самих.
Не забывайте, это мы! Мы с тобой произошли от их рода.
К счастью, в этой хронике не все потеряно. Сюжетная линия Автора включает в себя героя, который моделирует благодать, и нас, способных направлять нас в основанных на благодати взаимодействиях с другими. В своих следующих нескольких записях в блоге я буду исследовать некоторые направления отношений, которые Иисус дал нам в Писании. Или, что еще лучше, прочтите полную историю в моей будущей книге Beyond Becoming , которая выйдет в марте 2022 года.
Эд Хури
Мачеха как воплощение зла в сказках братьев Гримм — Retrospect Journal
Автор Анаит Бехруз.
Недавнее научное возрождение сказок и фольклора, а также череда переписываний, побочных эффектов и адаптаций побуждают к пересмотру многих характеристик и образов этого жанра.
Персонаж злой мачехи получил известность как один из самых злых злодеев, которых можно найти в сказках, часто созданный как контраст невинной и добродетельной падчерице, с которой она жестоко обращается и которая в конечном итоге одерживает над ней победу. Действительно, злая мачеха была первым антагонистом, изображенным в полнометражном фильме Диснея, и с тех пор ее ужасающее присутствие остается одной из ключевых особенностей многих экранизаций сказок. Но почему именно эта фигура приобрела такую популярность как литературный злодей, и какую конкретно роль в этом должны были сыграть сказки Брата Гримма? Ссылаясь на четыре конкретные сказки в 9 0039 Kinder- und Hausmärchen коллекция – Aschenputtel (Золушка), Hänsel und Grethel (Гензель и Гретель), Rapunzel и Sneewittchen (Белоснежка) – в этом эссе ставится задача исследовать следующие вопросы: почему мачеха предоставить такую подходящую фигуру зла? Какими способами братья Гримм намеревались подчеркнуть ее жестокий и злобный характер? И, наконец, вызывает ли, несмотря на эти стратегии характеристики, симпатию фигура мачехи в сказках как персонаж более сложный и многогранный, чем простой двумерный враг.
Во-первых, давайте начнем с изучения причин, по которым мачеха была выбрана в качестве подходящего антагониста в сказках братьев Гримм. Термин «избранный» здесь уместен, так как при изучении редакционных правок, внесенных братьями в их различные издания, становится ясно, что мачеха не всегда была первоначальным злодеем этой истории. Это не значит, что братья Гримм изобрели мачеху как сказочного антагониста; если мы рассмотрим более ранние версии сказок, такие как 9 Перро0039 Cendrillon , написанный в 1697 году и эквивалентный Aschenputtel братьев Гримм, мы видим, что мачеха является ключевым персонажем, который ведет себя злонамеренно и жестоко, как и ожидают от нее современные читатели. Однако это относится не ко всем сказкам, и сравнение оригинального издания Гримм и их более поздних изданий быстро показывает это: в то время как все более поздние версии Sneewittchen — то есть начиная с 1819 года — начинаются с описания королева, которая жаждет дочери и умирает при родах только для того, чтобы отец снова женился, версия 1812 года изображает королеву, которая жаждет дочери и быстро начинает ревновать к ней, когда ребенок растет и считается более справедливым, чем она.
Таким образом, в оригинальной версии роль мачехи играет настоящая, биологическая мать Снивитхен. Точно так же в Гензель и Гретель , только в издании 1840 года мать, побуждающая отца бросить детей в лесу, становится мачехой. Поэтому очевидно, что решение сделать мачеху злодейской фигурой в сказках было сознательным. Менее ясно, почему был сделан такой выбор.
Критики предлагали различные объяснения этого преднамеренного изменения: Бруно Беттельгейм придерживается явно психоаналитического подхода, утверждая, что «типичное сказочное разделение матери на добрую (обычно мертвую) мать и злую мачеху хорошо служит ребенку — фантазия о злой мачехе не только сохраняет нетронутой добрую мать, но и избавляет от чувства вины за свои гневные пожелания по отношению к ней». Таким образом, ребенок может разделять и оправдывать свои негативные реакции на материнскую фигуру, не поддаваясь тому, что он считает на этом этапе неестественными чувствами. Хотя маловероятно, что у братьев Гримм было такое же фрейдистское обоснование для внесения изменений, можно утверждать, что они не хотели беспокоить маленьких детей рассказами о родителях-убийцах или разрушать идеал тесной семейной ячейки: постороннему в семье было бы намного проще злодейка .
Тем не менее здесь следует отметить, что, особенно в случае с их первыми несколькими изданиями, целевой аудиторией Гримм были не маленькие дети, а скорее ученые и академики, которых, по-видимому, гораздо труднее напугать рассказами о злой матери. Возможно, тогда ключевой причиной этого изменения было стремление отразить социальную реальность того периода. Учитывая высокую смертность детородных женщин, присутствие мачехи в семье было бы гораздо более распространенным явлением, чем сегодня. Кроме того, пожилые овдовевшие мужчины часто женились на гораздо более молодых женщинах в качестве своих вторых жен, тем самым радикально уменьшая разницу в возрасте между дочерью и мачехой и создавая динамику, которая открыта для большей части ревности и конкуренции, наблюдаемых между женскими персонажами в сказках. .
Таким образом, мы можем начать понимать, почему фигура мачехи была уязвима для присвоения и превращения в злого персонажа. Но какие стратегии повествования и характеристики использовали братья Гримм, чтобы подчеркнуть ее порочную природу в самих сказках? Одна из их самых поразительных стратегий — проводить параллели между характером и действиями мачехи и других злобных персонажей и существ из фольклора.
Одним из таких примеров является склонность мачех к каннибализму, которая устанавливает прямую связь между ней и людоедами из таких сказок, как 9.0039 Блаубарт (Синяя Борода). В Sneewittchen мачеха требует, чтобы охотник принес легкие и печень Sneewittchen: ‘(‘Повар было приказано сварить их с солью, и злая женщина съела их и поверила, что съела печень и легкие Белоснежки»). Поразительная простота, с которой рассказывается об этом ужасном деле, в сочетании с суждением Гриммов о ней как о0039 boshafter Weib ‘(‘злая женщина’) служат для того, чтобы подчеркнуть почти неестественный, злой характер ее поступка. Тем временем в Гензель и Гретель ведьма в пряничном домике, которая, как я утверждаю, явно является мачехой, учитывая ее злобное отношение к детям и загадочно удобную смерть мачехи в конце сказки, жестоко играет на голодании детей, чтобы заманить их в свой дом и съесть. Более того, она заставляет Гретель помочь ей в ее попытках съесть Гензеля и, таким образом, сделала бы ее соучастником преступления, если бы ее попытки увенчались успехом.
Было много разных интерпретаций стремления мачех поглотить своих пасынков: можно утверждать, что мачеха в Sneewittchen полагает, что, съев тело девочки, она каким-то образом впитает ее красоту, в то время как Сандра М. Гилберт и Сьюзан Губар утверждает, что этот акт символизирует свидетельство силы, указывая на то, что, «думая, что она пожирает своего ледяного врага, Королева вместо этого поедает органы дикого кабана; то есть, символически говоря, она пожирает свою звериную ярость и становится (конечно) еще более разъяренной». Я бы добавил, что акт каннибализма специально используется в этом контексте, поскольку он бросает вызов всем характеристикам, обычно ассоциируемым с материнской фигурой: тот, кто воспитывает, заботится и защищает. Как утверждает Мария Татар, «злодейки-каннибалы отказывают в еде и угрожают превратить детей в собственный источник питания, вновь внедрив их в тела, которые их породили». Таким образом, идя против своей предполагаемой материнской природы, эти женщины превращаются в нечто чудовищное и похожее на людоеда.
Еще один способ, которым братья Гримм подчеркивают злую природу мачехи, — ее связь с колдовством. Ведьмы, как свидетельствуют широкомасштабные охоты на ведьм и судебные процессы, имевшие место, в частности, по всей Европе шестнадцатого и семнадцатого веков, считались фигурами великого ужаса и несчастья. В сказках именно сила, которой обладают ведьмы, выделяет их как персонажей, которых следует бояться. В большинстве редакций Рапунцель (начиная с 1837 года), первое упоминание о мачехе cum ведьма описывает ее как « [eine]… Zauberin…die große Macht hat, und von aller Welt gefürchetet wurde » («Ведьма с большим сила, которой боялся весь мир»). Немедленно заставляя второе предложение следовать за первым, братья Гримм подразумевают причинно-следственную связь. То есть страх, с которым все реагируют, является прямой причиной ее великой силы. Это видно и по реакции настоящих родителей: отец настолько напуган присутствием ведьмы и ее гневом, что соглашается немедленно отдать ей своего ребенка, чтобы не рисковать ее гневом.
В Sneewittchen , тем временем королева использует свое колдовство, чтобы убить Sneewittchen не один, а три раза, тем самым подчеркнув свою великую силу. Альфред Дэвид и Мэри Элизабет Дэвид также обращают внимание на реакцию королевы на ее якобы успешное убийство, поскольку ликование, с которым она реагирует, более ярко выражено в последних выпусках «Братьев». Так, если в первых читателю просто сообщалось « sie freute sich » («она была довольна»), то в изданиях 1837 года ее удовольствие приобрело садистский характер: « [sie]…lachte überlaut, und sprach »weiß wie Schnee, roth wie Blut, schwarz wie Ebenholz! diesmal können dich die Zwerge nicht wieder erwecken’ (‘она громко рассмеялась и сказала: «белая, как снег, красная, как кровь, черная, как черное дерево! На этот раз гномы не смогут тебя разбудить»). Получая удовольствие от злых поступков, вызванных темной магией, королева показывает себя безнадежно порочной.
Более того, то, как проявляется эта сила, заслуживает внимания.
Магическими способностями в сказках обладают не только злые мачехи, они могут быть и у добродетельных персонажей. В Aschenputtel , одноименный персонаж призывает птиц помочь ей отсортировать чечевицу, как приказала мачеха, и когда мачеха бросает ее дома, она идет к дереву рядом с могилой матери за помощью и говорит: « Bäumchen , rüttel dich und schüttel dich/ wirf Gold und Silber über mich » («Деревца, шумите и тряситесь, бросайте на меня золото и серебро»). Написанные в такой рифмованной форме, слова Ашенпуттеля становятся почти заклинаниями, а результаты, безусловно, волшебными — их невозможно объяснить никаким рациональным или научным способом. Глубокая разница между этим типом магии и магией злых мачех заключается в том, что магия Ашенпуттеля прочно связана с природой — с работой птиц, животных и растений. Это положительное представление силы природы, возможно, является отражением романтической идеологии и сильно контрастирует с необъяснимой, неестественной и темной магией мачех.
Таким образом, не только их связь с колдовством изображает мачех как злых существ, но и то, как они обуздывают и используют эту силу.
Что поражает в сказках, так это то, как сила, которой обладают мачехи, отражается в повествовании. В отличие от чистых, добродетельных главных героев, эти женщины обеспечивают большую часть повествовательного импульса сказок и обладают значительной степенью свободы в своих действиях. Основное действие Sneewittchen происходит только тогда, когда мачеха испытывает сильную неприязнь к Sneewittchen и действует в соответствии с этим; Ашенпуттель живет без происшествий, пока ее отец не женится во второй раз; это решение мачехи в Гензель и Гретель , сначала изгнать их, а потом попытаться убить и, именно действия ведьмы в Рапунцель вызывают практически все ключевые моменты сюжета – похищение ребенка , заперев ее в башне, бросив в глуши. Гилберт и Губар утверждают, что мачехой в «Белоснежке» действительно движет нехватка «неженственной» жизни, состоящей из историй и рассказывания историй»; каждое из трех ее покушений на жизнь Снивитхен становится тремя сказками или сюжетами, которые она изобретает, и с помощью такого подрывного «рассказывания историй» она пытается контролировать повествование о своей собственной жизни.
Поэтому своим подавляющим влиянием на сюжет сказок эти женщины вновь демонстрируют свою силу и могущество, противопоставляя себя хрупким, пассивным героиням.
Хотя мачехи утверждают свою превосходящую власть над молодыми девушками, которых они терроризируют, они в конечном итоге побеждаются, как правило, не самими девушками (хотя Гензель и Гретель является исключением), а скорее мужчинами: принцами, которые влюбляются с и в конечном итоге спасти героинь. Хотя на протяжении большей части сказки эти женщины изображаются как сильные, властные персонажи, они оказываются в конечном итоге бессильными перед лицом этих мужских фигур. Я бы сказал, что эти концовки на самом деле указывают на всепроникающую тенденцию с самого начала сказок: власть патриархата контролировать жизнь этих женщин и в конечном итоге способствовать развитию их злой природы. Таким образом, эти сказки становятся частью патриархальной литературной традиции, которая стремится подорвать авторитет сильных и доминирующих женщин, представляя их злобными и связывая их с колдовством и каннибализмом.
Переход от матери к мачехе через призму патриархата также становится более глубоким: злые, деструктивные матери бросали вызов патриархальным семейным ценностям, тогда как мачехи были аутсайдерами и поэтому могли служить предупреждением другим женщинам, не бросая вызов патриархальным структурам. Эти изображения мачех были настолько сильными, что даже сегодня мы усвоили повествование о могущественной женщине, приравниваемой к злой женщине.
Абсолютное бессилие мачех перед руками мужчин не только изображается через их жестокие концовки, но и в зависимости женщин от мужского одобрения во всех текстах. В Sneewittchen , например, основной конфликт крутится вокруг ревности между мачехой и дочерью вокруг красоты дочери, когда она начинает взрослеть из маленького ребенка. Представление о красоте в сказках братьев Гримм сильно зависит от пола; Лори Бейкер-Сперри и Лиз Грауэрхольц провели исследование, закодировав ссылки на красоту и внешний вид в сказках и сопоставив их с упоминаниями пола и возраста.
Их выводы, что неудивительно, показали, что упоминания о красоте были выше всего среди женских персонажей, особенно среди самых молодых. Такое отношение к важности физической привлекательности для женщин, по-видимому, свидетельствует об общем социальном отношении того времени и в некоторой степени объясняет озлобленность и ревность мачехи к персонажу, которого она, естественно, считает соперницей. Гилберт и Губар утверждают, что голос в зеркале, преследующий мачеху, можно рассматривать как голос ее мужа или, я бы сказал, голос любого доминирующего мужчины, который «управляет самооценкой королевы (и каждой женщины)…» . В Aschenputtel мы видим темную сторону этого идеала красоты, где мачеха побуждает своих дочерей изуродовать свои ноги, чтобы влезть в туфельку и обмануть принца. Особенно для современных читателей это будет неприятно напоминать о современной индустрии красоты, о пластической хирургии, фотошопе и расстройствах пищевого поведения, которые искажают и приспосабливают женщин к необходимому идеалу красоты.
Если это мир, в который вынуждена попасть мачеха, где она должна жестоко конкурировать с другими женщинами, чтобы привлекать и удерживать мужчин, а, следовательно, статус, стабильность и значимость, то ее обращение ко злу для сохранения своего положения становится, если не оправданным, , по крайней мере понятно. Рассматривая мачеху как жертву патриархальных ценностей, во многом так же, как героини являются ее жертвой, ее персонаж становится больше, чем образ «Злой королевы» или «Злой мачехи», а скорее сложным персонажем, заслуживающим внимания. читательское внимание и сочувствие.
В заключение хочу сказать, что братья Гримм сыграли большую роль в создании образа «злой мачехи» в сказках. Благодаря редакционным изменениям, которые они внесли, и их акценту на чудовищных, жестоких и неестественных аспектах ее характера, они превратили фигуру мачехи в идеального сказочного злодея, чье наследие продолжается и по сей день. Тем не менее, как продемонстрировали феминистские критики, такие как Татар, Гилберт и Губар, мачеха также стала козлом отпущения, ужасающей фигурой, которая идет вразрез со всеми ожиданиями женщин и материнства, но которая, тем не менее, сама является жертвой ситуации и общество, в котором она оказалась.
Библиография
Абате, Мишель Энн, «Ты должен убить ее»: факт и фантазия о детоубийстве в «Белоснежке», Чудеса и сказки , Vol. 26 (2012), стр. 178-203.
Бейкер-Сперри, Лори и Грауэрхольц, Лиз, «Распространенность и постоянство идеала женской красоты в детских сказках», Гендер и общество , 17 (2003), стр. 711-726.
Беттельхейм, Бруно, Использование чар: значение и значение сказок , (Лондон, 1976).
Дэвид, Альфред и Дэвид, Мэри Элизабет, «Литературный подход к братьям Гримм», Журнал Института фольклора , 1 (1964), стр. 180–196.
Де Блекур, Виллем, Tales of Magic, Tales in Print: On the Genealogy of Fairy Tales and the Brothers Grimm , (Манчестер, 2012).
Гилберт, Сандра М. и Губар, Сьюзен, Сумасшедшая на чердаке: женщина-писатель и воображение девятнадцатого века (Лондон, 2000).
Гримм и Гримм, Kinder- und Hausmärchen , 
Leave a Comment