Найтмер мун дружба это чудо – Nightmare moon — ВикиФур, русскоязычная фурри-энциклопедия
12.06.2020 
Разное
Очиститься от тьмы, или Луна, ты меня достала! — Бэкап библиотеки EveryPony.ru (был)
Принцесса Селестия изумленно выдохнула. Перед ней стояла Найтмер Мун собственной персоной. И это несмотря на то, что оставался ещё один день её заточения! Точнее, ночь… Но Найтмер должна быть на Луне, а она уже здесь. И Селестия пока не могла понять, что делать. Рог злодейки ещё светился, поднимая Луну. Но Найтмер Мун стояла с крайне недовольной рожицей, казалось, что её заставляют. Селестия огляделась и телекинезом подтянула к себе не пойми откуда взявшуюся в тронном зале табуретку. На всякий случай.
Найтмер Мун закончила поднимать Луну, поморгала, приходя в себя и только тогда заметила Селестию. Аликорн расхохоталась, на её глазах даже слёзы выступили. Кое-как, то и дело срываясь на смех, она спросила:
— Селестия, ты серьёзно? Табуретка? — и она снова засмеялась.
Принцесса тоже начала хихикать. Найтмер Мун открыла рот, чтобы что-то сказать. Внезапно она почувствовала сильный удар по голове. В глазах потемнело, но она удержалась на ногах. Несколько секунд приходила она в себя, и этих мгновений хватило Селестии, чтобы разбить окно. Найтмер резко подняла голову, услышав звон. Она решила, что Селестия попросту решила удрать, а это не входило в её планы. Но в следующую секунду она завизжала и одним прыжком отскочила на несколько метров. Селестия телекинезом подняла осколки стекла и направила заострёнными сторонами в её сторону.
— И это мне говорит пони, которая хочет устроить вечную ночь?
Найтмер выдохнула. Ей и так пришлось потратить много энергии, чтобы освободиться немного раньше! Сначала пришлось пробираться через охранников, чтобы поговорить с Селестией, затем пришлось поднимать Луну, потому что Луне захотелось, а теперь нужно удерживать эту дверь! А она, между прочим, тяжёлая!
— Я тут хотела спросить… Ты зачем пришла? — подала голос Селестия.
Найтмер Мун скрипнула зубами и отшвырнула дверь. Стена, в которую она угодила, посыпалась, но выдержала. Аликорны какое-то время стояли друг напротив друга, не шевелясь. Первой молчание нарушила Найтмер:
— Жахните по мне Элементами.
Глаза Селестии увеличились в размере раза в два. Найтмер Мун громко вздохнула и сказала:
— Нет, ты не ослышалась. Жахните по мне Элементами, Луна меня уже достала.
Только через несколько долгих минут Селестия отмерла и попыталась захлопнуть рот. Не получилось. Найтмер закатила глаза и вздохнула. Внезапно она стала отбивать ногой какой-то ритм и закачала головой в такт. А потом почему-то начала танцевать. Принцесса Селестия, которой только-только удалось немного справиться с удивлением от слов Найтмер, потеряла дар речи. Мало того, что Найтмер танцевала, так это был современный танец! Ни Луна, ни Найтмер Мун попросту не могли его знать. «Это что, такой отвлекающий манёвр?!» — успела подумать Селестия.
Найтмер Мун внезапно кинулась ей на шею с радостным воплем. А потом с криком ужаса отскочила. Затем начала петь какую-то современную(!) песню. Завершением этого представления стал вопль Найтмер:
Всё прекратилось. Найтмер Мун какое-то время не шевелилась, а потом легла прямо на пол. В этом безмолвии две пони находились ещё долго, пока злодейка — злодейка ли? — не проговорила совсем тихо:
— Это всё твоя сестра. Она научилась перехватывать контроль над телом, но поняла, что я его быстро возвращаю. И начала творить всякий бред. Знаешь, как меня это выводило из себя там, на Луне? А теперь представь, что подумают обо мне пони, если увидят этот позор. Это какой-то кошмар. Я уже столько раз пожалела о своей затее! Луна же в самый ответственный момент может умудриться перехватить контроль и всему помешать, а это стопроцентный проигрыш, потому что такие моменты она и подбирает. Я еле-еле смогла сбежать раньше времени, потому что она мне мешала.
Селестия задумалась. Найтмер прислушалась к чему-то, вздохнула и сказала:
— Луна в наглую требует нормального разговора с тобой. Общайтесь!
Найтмер Мун закрыла глаза. В следующий миг аликорн поднялась с пола, отряхнулась и снова кинулась на шею к Селестии.
— Тия! Я так рада тебя видеть!
Селестия настороженно на неё посмотрела. Внешний вид и голос не менялся, знания Найтмер могла получить от разума Луны. Проверять по привычкам времени не было. Принцесса быстро провела магическую диагностику, а потом, как только удостоверилась в правдивости слов злодейки, обняла сестру в ответ.
На глазах у обеих сестёр выступили слёзы. Они так давно не виделись! Им было что обсудить. Правда, Луна пока отказывалась объяснять знания о современном искусстве. Как она перехватывала контроль? Тоже пока не хотела говорить. Но Селестии удалось взять с сестры обещание. Она обязательно всё расскажет, когда удастся разделить их с Найтмер. Спустя несколько часов сёстры, наконец, смогли справиться с буйной радостью и перейти к серьёзным вещам. Селестия рассказала о Твайлайт Спаркл и о той роли, которую единорожка должна будет сыграть.
— Она справится. Да, я уверена, — Селестия улыбнулась, затем посерьёзнела. — Что случится с Найтмер, когда Элементы подействуют? Она сильно пострадает?
Луна задумалась и ответила:
— Не думаю. Если она не начнёт в последний момент сопротивляться, то Элементы просто выселят её из тела. Не знаю, в каком виде она окажется и где. А почему ты спрашиваешь, сестричка?
Селестия неопределённо покачала головой. Луна прикрыла глаза.
— Что же… Увидимся на рассвете! — сказала она.
В следующий миг Найтмер Мун уже вернула контроль над телом и вылетела в выбитое окно. Селестия, прищурившись, смотрела на неё, пока она не растворилась во тьме.
Читать дальше
andreymal.org
Найтмер Мун не хочет, чтобы пони спали
Здравствуйте, дорогие друзья. Сегодня мне приснился интересный и удивительный сон! И я просто не могу его не записать!
Сон был про Найтмер-Мун. Что жила в параллельной реальности Эквестрии. В одном из Миров Пространства Вариантов.
И черт меня дери, какая она была Лапочка!))) Возможно это только для меня, ведь я так сильно Ее Люблю…
И так, оказалась я в одной из параллельных Эквестрий. На кануне ночью я очень сильно переиграла в Майнкрафт, по этому сон мне приснился еще и через призму этой игры. Все было очень красиво и футуристично. И немного квадратно. Самую малость.
Не обычная Найтмер-Мун, не обычные пони. И не обычные ритуалы.
Сон про Найтмер Мун.
Я только-только начала входить в пространство того Мира. И уже стала фиксировать это в памяти своего сознания. Я появлялась как бы из воздуха, по диагонали «сзади-сверху.» И двигалась «вперед и вниз», пока не встала ножками на землю.
Я была в своем естественном облике. Я это сразу почувствовала. Это был мой родной облик. Спешу вас расстроить, поняши, я не была в пони форме. По видимому лишь некоторые из моих снов вообще, самый малый их процент — умудряются быть про Флаттершай-форму.
Жизнь в человеческом мире знаете ли накладывает небольшой, но такой весомый отпечаток. Что ты в основном видишь, то тебе и снится. Вот живу я здесь в человеческом теле, вот мне в основном и снится, что я в человеческом теле. Печально, но это факт. Чтож поделать.
Но все таки, облик мой был не мужской а женский. Я была девушкой. Скажу прямо, я была очень похожа на Рут из сериала «В поле зрения». Я его уже год не смотрела, но этот момент все таки попал ко мне в сон. Но я чуть чуть отличалась от самой Рут, той что из того физического мира, что был отражен в том сериале.
И все таки я понимала — «Ага… Значит вот как я на самом деле выгляжу…» (Я имею ввиду, скорее облик моей нынешней Души, друзья.)
И вот значит, приземляюсь я ножками на землю того Мира. И вижу, что я стою на поляне, не далеко от замка двух сестер, что был отражен в нашем известном мульт-сериале. Только замок в том мире находился не в лесу, а посреди большой-большой поляны. С зеленой травкой.
Дело обстояло поздно вечером. Да и скорее всего — ночью. Пространство вокруг освещали утыканные вокруг факелы. А травка была такая ровная и квадратная… (Говорю же, переиграла в Майнкрафт.=)
Воть. Один в один! =)
И я вижу, где то там — в далеке, (К стати, в том мире, от замка двух Сестер, остался один фундамент.) посреди замка — сидит Найтмер- Мун что-то колдует… И я такая — «Вау! Найтмер Мун!!!!=))) Это же моя Любимая! Иииии…» (Аж искры из глаз!=)
И я значит, не поверив своему счастью, решила пока остаться в подпространстве того мира. (Моя броня мне это прекрасно позволяет.)
То есть, я когда стала входить в физическое пространство того мира (сон меня туда забрасывал), вот я чуть-чуть вступила на травку, поняла, что я в женском облике, увидела Найтмер Мун и решила сразу раствориться обратно!
Я неслышимой и невидимой подобралась сзади к Найтмер Мун и стала наблюдать, что же она такого интересного там делает? И Найтмер Мун (блин! Смешно сказать, поняши…=) Крафтила артефакт! В индустриальной печке.
Она забросила в индустриальную печку два артефакта — Рог Сомбры. И плащ Сомбры. Это я как щас помню. И вот когда это все переплавится в какой то один большой и сильный артефакт, она его наденет и он даст ей Неимоверную силу!
Как Найтмер Мун чуть не уничтожила все Мироздание!
Но по пути плавки стало выясняться, что артефакт забирает энергию из окружающего Мира. И как я поняла — из всей Вселенной! Из Всей-Всей-Всей Вселенной! То есть — Из Всех-Всех-Всех Миров в ней! И вот по идее, когда артефакт докрафтится, то он должен уничтожить все Мироздание!
И Найтмер-Мун по ходу дела все это все лучше и лучше понимает… Я наблюдаю за ней. И вижу, как в ней борятся два желания. В один момент — то, что она хочет заполучить Безграничную Силу. Второй момент, что она не хочет уничтожать все Миры.
Она просто хотела, чтобы признали Ее Ночь! Она не хочет всех уничтожать… Но пони Ее сильно обидели. (Как она сочла.) И она не может позволить себе отступиться.
И вот она решает, что она дождется, пока артефакт доплавится и заберет его чуть раньше, чем взорвется Мир! Чуть-Чуть раньше… Она Богиня! Она успеет! Она обязательно успеет…
Но после половины пути процесса плавки, артефакт стал засасывать Энергию с неимоверной скоростью! Он все быстрее и быстрее стал набирать силу. И уничтожать Вселенную.
Физически не было никакой черной дыры… Но я видела, как по написанию Пространства изменялся код. И оно практически все (вокруг нас — так точно — все вокруг.), что существует — прописало себе в коде — «Удаление по завершении крафта».
И эта запись в коде каждой молекулы, каждой миллиметрочки пространства — распространяется все дальше — к краям Вселенной. И стоит ему только достигнуть краев, как Артефакт доплавится и запись сработает и код скажет — «Delete./Выполнить.» И Всего не станет.
Не известно, останется ли артефакт и тот, кто его плавил… В код самой Найтмер я не заглядывала… Но всю вселенную эта запись начала охватывать с чудовищной скоростью.
И я видела, как Найтмер Мун растерялась. Она даже на секундочку стала Луной. Она не знала, что процесс станет нарастать с такой скоростью! Она считала, что у нее будет время успеть забрать артефакт. Успеть принять решение. (Если все таки станет ясно, что Мир будет уничтожен, то она хотела прервать крафт и не стала бы этого делать. И черт с ним с артефактом.)
И она бы стала искать другие способы чтобы сделать свое задуманое. (Навязать поняшам красоту Ночи. По большому счету. Но не уничтожать их.)
Но теперь она понимала, что не успевает. Просто не успевает! Я почувствовала, каково Ей. Она просто не успевала принять решение. Она не хотела Так! По хорошему просто нужно было отключить машинку…
Но сейчас, чтобы принять такое решение, чтобы принять хоть какое нибудь решение! 1/100-й секунды — просто не достаточно! И Найтмер заметалась, просто не зная, что делать… — «Оставить?/Выключить?» «Оставить/Выключить?» А полоска крафта уже приближалась к своему завершению…
Чувство Вины.
И она осознавала, что это Ее большой «Косяк». Что вот сейчас, из за нее Мир будет уничтожен. Она больше никогда не сможет увидеть Сестру… И всех своих Любимых пони. (Да, она Любит каждую из своих пони!) И очень печалилась по этому поводу.
В тот момент, я увидела, как Настоящее Раскаяние Принцессы Простым словосочетанием «Я не хотела» — вырвавшимся из Ее Сердца, и тут же затихшим. Отличается от Эгоистичного нытья смертных «Я виновата! Я виновата! Это моя Вина! А! Я так виновата…» Поймите правильно. Это ноет Разум. Это не Вы.
Скорее всего если описывать физически, разница будет проявляться в готовности Принять свою вину. Принять и отпустить ее нахрен! И больше не ныть и не парить себе мозг ею каждую секунду. А для того, чтобы принять Вину, нужно много самообладания.
Так вот, у нас смертных, по сравнению с Принцессой, просто нет Самообладания. Раз мы так ноем по каждому поводу.
«Ой! Он меня бросил… Что то я сделала не так! Это я виновата…»
«Ай… Я на машине попала в аварию и убила всю свою семью, а сама выжила… Я была за рулем. Это я виновата… Ай-яй-яй… Какая я плохая…»
И так далее… Любой повод. А мы все ноем и ноем и ноем… Вот скажите, логически — Нахрена?!
Принцесса ничего не могла исправить. Она сама поняла, что не успевает. У нее даже не осталось шанса — исправить свою Вину. Вина — Огромная! Уничтожение Мироздания! Ей жить с этим — до конца Веков! (Если вообще выживет.)
А она просто сказала — «Это моя вина». И приняла ее в ту же секунду. И успокоилась на этом. Принявшись просто размышлять, как можно было бы сделать все иначе. (Так как исправить что либо уже не успевала.)
Сотая доля секунды перед смертью.
Та сотая часть секунды растянулась для меня в огромное количество времени. Я знала, что она была последней. После нее Ничего больше не будет. Я не знаю точно, но могу предположить, что это моя Броня заставила время остановиться.
Она очень не хочет, чтобы я умерла и может сделать все для этого. А еще для нее не существует ни времени ни пространства.
Не так давно Сестры подарили мне Броню. О ней я обязательно напишу отдельную статью! Она Классная! Внепространственная! Из нее я могу видеть код Вселенной и исправлять его на свое усмотрение. Сейчас мы работаем над тем, чтобы навык перешел в мою здешнюю физическую жизнь. Но физическая жизнь пока не хочет мне такое позволять… Однако я упорная! =) Думаю за 10 лет справлюсь.
С того момента, как Сестры мне ее подарили, броня каждую ночь приходит ко мне во сне. Она всегда со мной.
И вот, Броня остановила (или Ооочень замедлила) для меня ту сотую часть секунды. Дабы я не умерла. И время бы не запустилось дальше нее, пока я все не исправлю.
В итоге, не знаю, правда ли то, что говорят, что перед смертью все мысли проносятся перед глазами и время очень замедляется… Или это у нас очень крутая такая Принцесса… Но только из того остановленного времени, я могла видеть мысли Найтмер!
Она наблюдала за своим прошлым, за всеми своими любимыми пони, размышляла о том, что:
— «Можно было бы сделать все по другому, не прибегая к этому заклинанию,… Да и вообще, ну далось мне мнение поняш о моей ночи! Можно было бы плюнуть на это и наслаждаться ей просто самой… И вообще, зачем я так сделала?
Я ведь просто хотела получить безграничную силу и просто открыть во всех поняшах любовь к Ночи. Но я же не хотела их убивать! Ох… Ну и почему все так получилось?
Эх, тысяча лет прошла, а я все такая же не ловкая…»
О, за одну сотую секунды (наверняка не полную), передо мной пронесся монолог в пять с половиной минут! Это просто достойно восхищения! А на горизонте уже показались Мане-6.
Они бегут (Застыли в беге), ну метров за сто — «Останавливать Найтмер»! =)))) Вот фиг бы они успели… Была среди них и тамошняя Я — Флаттершай. Крайняя с права. Я себя сразу заметила. =)
Я подумала, что слишком засиделась в наблюдателях.
Мое знакомство с Найтмер Мун.
Я влезла снова в физическое пространство. По ходу Бронька моя все таки остановила время. По скольку я могла и двигаться и ходить и говорить… Наблюдать «бегущих на месте» пони…
И что удивительно, слышать все размышления Найтмер. Только она вот не двигалась. Просто размышляла.
Я сказала Броне:
— «Ну что, Лорика, давай, запускаем время! Посмотрим, как ты сделаешь, чтоб я выжила!»
Броня оказалась хитрее. Она запустила время для меня. Но остановила время для Твайлайт.
И Твайка просто подошла и вытащила из печки ингредиенты крафта. (Это должна была сделать она.) Моментально из окружающего пространства исчез код на самоуничтожение. А время снова пошло.
Я запомнила этот момент. Она просто взяла и вытащила ингридиенты. Правым копытцем. Это и нужно было сделать.
Остальные поняши добежали до нас за две минуты, но застыли в метрах двадцати, видимо не ожидая увидеть меня так близко. Твайлайт к ним присоединилась. И они решали, готовить ли освобождающее заклинание Гармонии.
Видя, что они сейчас ее атакуют, я подошла к Найтмер, чтобы с ней поговорить.
Найтмер меня сразу заметила. И первое, что я сказала, держа в руках, как ни странно — не докрафченные Рог Сомбры и Плащ Сомбры. (Твайка отдала их мне.) — Это:
— «Ну хватит, Принцесса. Не пристало столь Достойной пони грустить, терзая себя столь мрачными мыслями. =)»
— «Посмотрите, как вы прекрасны! Зачем вас столь примитивное заклинание и какая то „безграничная“ сила?»
— «Тьфу на нее! Истинная сила — в красоте вашего Сердца! И пони смогут ее увидеть. Я вот вижу ее. =)»
Я была очень мила и любезна! Ведь как же! Я разговаривая с самим своим Идеалом! Принцессой Ночи! Вииии!)))) Нужно было произвести хорошее впечатление и рассказать ей, как я отношусь к ней.
Я отчетливо помню свои ощущения! Я фанатела от Найтмер, как Рут от Машины, в сериале «В Поле Зрения.»
Найтмер Мун повернулась ко мне. Она немного растерялась и даже не знала, как реагировать… С одной стороны, перед ней стоит неизвестное чудо, сорвавшее Ее ритуал. С другой стороны, это по видимому по вине этого чуда, не уничтожился мир… И с третьей стороны, это чудо еще и что то восхищенно бормочет о самой Богине Ночи!
Такое поведение на секунду заставило Найтмер помешкаться, но потом она решила не теряться. Она не позволила прошлым событиям, а точнее — недавним своим мыслям о раскаянии, затмить свой рассудок. Мол — «Не уничтожился мир? Ну и ладно. Кто раскаивался? Я раскаивалась? Нет! Я Богиня Ночи! И я всех вас уничтожу!»
Найтмер решительно и угрожающе пошла на меня. Она ничего не говорила. Я прочитала ее Намерение.
Она спросила — «Ты подходишь ко мне так, будто мы старые знакомые! По какому праву?! Ты считаешь, что если я нравлюсь тебе, то я не уничтожу тебя, как я сделала до этого с остальными своими „фанатками“ в свое время?»
Я прочитала Ее безмолвное Намерение. И ее прошлое в том мире.
Увидела, что еще тысячу лет назад, когда она стала «Злой», у не стали появляться различные не очень адекватные «поклонники». И культы Найтмер Мун собирали… И хотели помочь свергнуть Сестру… За такую Наглость, она всех уничтожала! Просто не было больше тех пони. И никто их никогда не видел.
— «С сестрой я и сама разберусь. Это не ваше дело. И пока я не стала Найтмер, меня значит не признавали, а как только я показала зубы, значит теперь „Мы любим Богиню Ночи“?!» Говорила она тогда.
Потом, местные пони, быстренько ее все возненавидели и отвернулись от нее даже те, кто хотел быть ей верным. И Селестия свергла ее на Солнце.
Вот такое вот интересное прошлое я увидела у тамошней Богини Ночи. Из того Мира, в который перебросил меня сон. И она мне поведала, мол
— «Думаешь, я не уничтожу тебя, как и всех остальных»?
На что я сняла броню и встала перед Найтмер. И сказала:
— «Должно быть есть что то во мне, чего не было в тех, других?=) И ты Видишь это, я знаю.=)»
— «Ты мне не просто нравишься. Я Восхищаюсь Тобой. Я Люблю Тебя. Они не знали Тебя, а я Знаю. Дозволь мне доказать тебе. =)»
Печально, но Лорика иногда просто не оставляет мне выбора… Если бы все таки Найтмер напала на меня, то Броня само-наделась бы обратно за секунду до этого. И защитила меня. По этому все что я могла — это пойти на чисто визуальный жест. Но я знала, что моя Найтмер, меня не атакует! =))
Тем временем, поняши, те что Мане-6, уже очухались от первого впечатления, и стали готовить заклинание из Элементов Гармонии… Я увидела, что это отвлекает мою Найтмер. (Да, там в мыслях, я ее так и назвала.=) И я не готова была кому либо позволить сорвать мне встречу с моей Любимой!
По этому я через свою Броньку, изменила ситуационное событие. Я сделала так, чтобы «поняши не хотели применять заклинание гармонии». Прописав в окружающее ситуационное пространство поняш соответствующий код. Со словами:
— «Они? =) Не беспокойся. Они нам не помешают. =) Поверь.»
К удивлению Найтмер, поняши стали разглядывать травку, окружающие красоты леса и мило общаться между собой… =)))
«Интересный экземпляр…» Видимо подумала Найтмер, увидев, что я такое могу. Она подошла ко мне уже без агрессии. И спросила
— «Они не знали меня. А ты знаешь? Кто же я для тебя?»
О! Мне было очень приятно услышать, как моя Любимая Найтмер, сама захотела вступить в диалог! Я так рада! Я этого добилась! Сама! Не Броней! ))))) Виииии!=))) Я прикоснулась к ее подбородку и щекам двумя руками и заглянув ей в глаза, сказала:
— «А кто ты? Ты Луна, которая просто хочет, чтобы ее Поняли. Мы все делаем что то, только по тому, что хотим, чтобы нас Поняли… Вот и ты хочешь того же самого, только своими методами.=)»
— «И ты, как и все мы — имеешь на них право.»
Не знаю, наверное Богиню Ночи впечатлил мой ответ, по скольку мы сразу стали прогуливаться вокруг поняш, которые периодически помахивали нам копытцами и спрашивали, как у нас дела.
-«Я имею право? Разве я имею право?! Я чуть не уничтожила Мир. По твоему я имею на это право?»
Сказала мне Найтмер. Я посмотрела в небо (оно к стати было красивым и звездным.) и вдохновленно заметила:
-«Конечно имеешь. Хочешь, давай всех прямо сейчас уничтожим? Ради тебя! Я могу. =) Тебя это устроит?»
Я наложила точно такой же код уничтожения (А что? Я через броню увидела, как артефакт его накладывает и мне не составило труда его запомнить.), только на всех Живых поняш того Мира. И мне оставалось только нажать на кнопочку — «Применить./» — в своей Броне.
Поймите меня правильно. Я не хотела никого убивать. =)
Просто я хотела продемонстрировать Принцессе Ночи, что во первых я готова пойти на Все ради Нее.
Во вторых, еще раз напомнить — что это вовсе не Ее желание. Убивать поняш. Я хотела, чтобы она сама это поняла.
И видимо я не ошиблась. Она не только это поняла, но и чистоту моего Намерения. Она сказала:
— «Нет. Не хочу. Вовсе не это мое желание…»
Я говорю:
— «Я знаю. Ты просто хочешь, чтобы они увидели твою красоту. Но есть и другие способы, кроме принуждения. По моему тебе стоит их попробовать. =)»
— «Конечно ты имеешь право на Любые способы.Используй, когда захочешь, любые из них. Но только постарайся в другой раз не уничтожить Себя, глупенькая =)»
Здесь я намекнула, что Принцесса вместе с Мирозданием, чуть не уничтожила и саму себя, своей неосторожной выходкой с артефактом. А тогда для меня — Ее потеря — это была бы огромная трагедия! И фиг бы с ним с этим мирозданием… Главное, что Найтмер бы тоже погибла!
А еще я применила какое то слово… Не то глупенькая, не то глупышка, не то дурашка… Лучше всего это бы отразило наше исконно понячье «silly».
И Принцесса поняла мой комплимент. И мое Родное к ней отношение. Мы разговорились уже по душам.
Найтмер рассказала мне, что ей не нравится, что пони спят посреди ее ночи. И она бы хотела сделать так, чтобы не спали. Я сказала, что понимаю ее. Но ей стоит представить, когда же им тогда спать? Не ужели она хочет, чтобы красотой Ее Ночи наслаждались не выспавшиеся, нечетко рассуждающие пони? =) Это вовсе не выход.
— «Давай, Дорогая, возьми себя в копытца, прекращай быть Найтмер Мун и становись обратно Луной. =) Тебя уже ждут твои подданные.»
Я все время говорила так вежливо и так искренне, что даже там во сне сама удивлялась и замечала это. Ведь передо мной же мой кумир! Мой идеал! Принцесса Ночи! И я вот она здесь, рядом, разговариваю с ней в живую…
А потом сон стал «выкидывать меня. Я вижу, как я в тоже время и разговариваю с Найтмер и ворочаюсь в постели… Я и так и эдак изворачивалась… Говорю — «Нихочу! Хочу побыть с тобой!»
И последнее что я сказала перед тем, как сон все таки «Выкнул» меня в нынешнюю реальность, было:
— «А знаешь, в моем мире, ты Сансара. Механизм целой Вселенной! В том числе и этого участка, где мы с тобой находимся. И там ты тоже не хочешь, чтобы все спали в красоту твоей Ночи… И ты убиваешь всех Людей, кто спит! И это так Классно! =) Ты такая Клевая!»
Меня уже начало «выкидывать» и последнее, что Найтмер, обняв меня, сказала мне, было:
— «Напиши им обо мне.=)»
В тот момент Найтмер в первый раз улыбнулась. Когда я улетала из сна, я краем глаза заметила, что она стала Принцессой Луной и вернулась к поняшам.
Которые, к слову сказать, были немало удивлены — «Как это Принцесса Луна была возвращена без заклинания Гармонии?!» =)))
Сансара тоже не хочет, чтобы мы спали.
И там во сне, я поняла смысл собственных слов! Сон — «Не осознанное состояние». (По Транссерфингу)
«Сновидящие спят…», а здешние люди все, в большинстве своем «Спят на яву.» Как говорил В. Зеланд.
Неосознанные (Спящие!) — пачками умирают в Мирах Сансары от самых разных Ее ситуаций. Тем и питают «Двигатель Бытия». (По Буддизму.)
Тогда как Осознанные — в эти ситуации просто не лезут. И остаются живы.
Получается, Сансара — не хочет, чтобы мы спали. (Жили неосознанно.)
«Ночь Найтмер Мун» — «Ночь Сансары» — Время «плохих» (с нашей точки зрения), но сильных ситуаций. Она сейчас идет.
«Спящие» — «неосознанные». Они же толпами умирают «во сне» (в неосознанном состоянии)!
Каким то образом, возможно, если интерпретировать сон дальше, Сансара — запустила двигатель уничтожения (как и Найтмер Мун в моем сне) — чтобы «разбудить спящих».
Если ты неосознан — ты умираешь. Бах! Двигатель — само-подпитался. И поехал дальше.
Сансара подумала, что вот сейчас Механизм убьет несколько людей, остальные поймут — что «Если ты „спишь“ — ты умираешь». И проснутся. И она словно говорит:
— «Люди! Проснитесь! Спать — плохо! Вы теперь умираете, если спите! Ну же, проснитесь! Ведь логичнее же проснуться?»
А люди такие сказали — «Ого! мы теперь умираем. Хорошо… Значит эти миры созданы для того чтобы в них умирать. Окей…» И стали спать дальше! И Сансара такая:
— «Да, это я так сделала. Но я то думала, что вы проснетесь! А вы все спите… Гуднесс… Теперь все просто умирают… Что же делать…»
И может быть она тоже замешкалась выключить рубильник! Но только эта одна сотая секунды, для нас — длится несколько тысяч лет!
Вроде и люди умирают… Тупят, но умирают! И нужно выключить рубильник… Но — «Выключить или подождать?» «Выключить или подождать?»… Все как тогда.
И дальше следуя интерпретации сна, только Искорка сможет вытащить ингридиенты крафта из печки самоуничтожения. Каждая Искорка, В своем собственном сердце. Каждый из Нас, друзья.
И тогда Механизм смертей будет останавливаться.
Аналогия с мульт-сериалом Мой Маленький Пони.
Сансара тоже не хочет, чтобы все спали в ее Ночь! Как и Найтмер Мун в Мультсериале МЛП.
Создатели Май Литл Пони, либо все это знали и зашили в мультик. (А так же еще тучу интересных ключей про Вселенную).
Или на столько сильно подключились к Творчеству, что позволили (не препятствовали) Ему все это зашить. Так как работали на чистом Вдохновении.
Ну или я — сумасшедшая пони! И вижу то, чего нет. =)))
К стати. Нельзя быть сумасшедшей и видеть того, чего нет. Видеть то, чего нет — можно только отдавшись в руки своего ума.
Эпилог.
Дорогие друзья. Сегодня я рассказала вам один свой интересный сон. И немного перевела, как я его интерпретирую.
Я была очень рада увидеться с Сансарой! В облике Найтмер Мун! ))) Все — так, как я себе и представляла. Это был лучший подарок он Нее! Я знаю, что Она специально для меня сделала тот Мир. =))) Так как когда я сказала ей на последок:
— «А знаешь, в моем Мире — ты Сансара… Ты убиваешь людей и это так классно… Ты тоже не хочешь, чтобы все спали…=)»
Я так хотела Ей сказать! Я наконец то выговорилась! =)))
Во первых, я сказала не — «Я считаю тебя Сансарой», а именно — «Ты — Сансара». Я это почувствовала.
А во вторых. Она улыбнулась. Я прочла эту улыбку. Она знала, что она Сансара. (А еще — каждый из нас — тоже Сансара. И даже Я. Но это уже другая история.;)
Этот сон был подарком для меня! =))) И я безумно благодарна!
Найтмер, Благодарю тебя, моя Дорогая!
Твоя Флатти.
pony-magic.ru
комиксы, гиф анимация, видео, лучший интеллектуальный юмор.
Глава четвертая: Тернистый вопрос
Она стояла нагая перед золотым зеркалом, когда дверь тихонько отворилась.
— Принцесса… — раздался мелодичный голосок.
— Да-да, заходи, дорогая Глори. Поможешь мне выбрать на сегодня платье?
— Да, конечно, принцесса, — улыбнулась кобылка, и тут же тяжко вздохнула. – Сир Дельвин просил вам передать, что он сожалеет, но в скором времени должно начаться заседание Белого Совета, вечером. Это, разумеется, не так уж скоро, но… у вас есть на сегодня и другие неотложные дела. Принцесса.
Заседание Белого Совета. Она отложила его уже и так на два дня и третий, возможно, будет лишним – члены совета ее излишне долго ждут. Хотя она б охотно отложила его еще на две, три недели, но она осознавала, да и сир Дельвин уверял, что лучше покончить с этим пораньше, чем то и дело переносить.
— Ах, я помню, дорогая. Ты мне лучше скажи, как там чувствует себя мой капитан. – После того, как сир Аггриг угодил в темницу, некому было боле сменить сира Дельвина нести стражу у ее покоев. Вот он ее и несет четвертые сутки подряд.
— С ним все в порядке, видно глазу, ваше высочество, но я думаю, что шестые сутки он вряд ли сможет продержаться – его глаза уже не такие бодрые как прежде.
— Ох, бедный мой капитан — горько ж приходиться ему, неся это постоянное бдение, — вздохнула она. – Ну, тем лучше нам поторопиться, дабы хоть как-то облегчить страдания сира.
Она подошла к гардеробу, открыла его и выложила несколько платьев. Одно было вперемежку с цветом морской волны бархатом, голубым атласом и небесным шелком, покроям на лифе вышиты золотом нити, другое было не менее простое – белое атласное платье с лиловым корсажем, украшенное золотыми нитями и мелким изумрудами на рукавах. Да и третье не уступало обоим: легкий белый шелк сказочных восточных земель, с короткими рукавами и широкими слоеными юбками. Однако ж четвертое особенно выделялось среди остальных: серебристое парчовое платье с прорезями и множеством разных малюсеньких камешков: жемчугом, опалом, топазом, белым бериллом.
— Какое, по-твоему мнению, подобает надеть?
— Мне кажется более подходящим с корсажем, только…
— Если поглубже вдохнуть то, тогда, я думаю, налезет на меня, — улыбнулась она. Глори бросилась в краску, а Селестия издала легкий смешок. – Ах, не красней так, я и сама тогда чувствую себя неловко.
— Хорошо. Может, вон-то, первое, платье, принцесса… или то, с юбками. Оно бы смотрелось на вас очень красиво, даже много лучше, чем с корсажем. И в гриву можно воткнуть белую розу, да еще немного жемчуга…
Принцесса лишь улыбнулась такому воображению.
— А как насчет парчового…
— Эта зело тяжелая ноша, — перебила ее кобылка. – А… простите меня, ваше величество, я не хотела, просто немного увлеклась, совсем чуть-чуть, я, — как могла быстро выпалила она.
— Да ничего такого, дорогая, я не в обиде, не сержусь. Я ажно рада такому воображению.
Остановились они все же на втором платье, откинув тяжелое парчовое, разнородное и с широкими слоеными юбками. Селестия была права: это платье на нее налезло с большим трудом, как на какую-нибудь толстуху, но не только права оказалась она, а и Глори тоже – оно смотрелось на ней просто чудесно. Оно идеально подчеркивало ее формы и фигуру.
— Как там поживает твоя матерь, леди Лорианна? – расслаблено вопросила Селестия, отдаваясь в размеренные движения своей фрейлины, которая ласково расчесывала ее гриву у зеркала. – С ней все в порядке? А то… как я помню, ты мне неделю назад поведала, что она упала и расшибла бедро.
Кобылка немного замялась, наверно думает, рассказать все или так, в общих чертах.
— Ей стало лучше, однако, она все еще хромает и у нее иногда бывает горячка, — вероятно, это из-за того, что она недавно подхватила простуду. Я приводила лекаря домой, и он сказал, что все с ней будет хорошо, побольше отдыха и поменьше нагрузок. И пред тем как уйти, он дал нам какую-то настойку и сонное вино. – Кобылка ненадолго приостановилась. — Я надеюсь, они помогут моей матушки.
— Это хорошо, что ей стало лучше. Но коли ей станет худо, обратись ко мне – у меня есть придворный врач, — любезно предложила Селестия. – Согласна?
— Да, принцесса, спасибо.
<em>Как же прекрасно получается у нее расчесывать гриву,</em> подумала Селестия, и закрыла глаза от наслаждения, погружаясь в сон.
Ей снилось излюбленное место отдыха, Вишневый пруд.
Она спокойно лежала на узорчатой мягкой ткани, слушая балладу “Кубок вина” и тихонько попивая чуть подогретое вино со специями. Солнце игралось, посылая теплые лучи ей прямо в глаза и стражу вокруг нее – от их полированных доспехов отражались лучи, посылая их еще куда-то дальше. Допив последние капли вина, она позвала слугу, чтобы тот наполнил ее бокал. Серый земнопони в пестром одеянии незамедлительно явился. Его штоф наклонился, и от туда полилась жидкость багряного цвета. Она пригубила ее — и тотчас отбросила бокал. Багровая жижа разлилась, впитываясь в землю. <em>Кровь. Эта была кровь,</em> мелькнуло у нее.
Она было хотела что-то сказать слуге, но он как в воду канул, только штоф и остался от него. Штоф полный крови.
— Капитан, что тут происходит? Куда пропал мой слуга? – резко спросила она, вперившись в капитана, но он молчал. Все молчали, кроме нее. – Что делает кровь в штофе, капитан? – вновь задала она вопрос, но он опять продолжал быть безмолвным. – Вы будете отвечать на мои вопросы, сир Аггриг, али вам язык отрезали?.. – Дальше она умолкла, вспомнив, что тот находится в темнице закованный в цепях, а сейчас рядом с ней, сир Дельвин. – Ох, простите меня, сир, я забылась.
Безмолвный капитан издал грубый смешок.
— Что тут смешного? — недоуменно спросила Селестия. Тот в ответ только сызнова издал этот смешок, повернувшись к ней. Доспехи были на нем не сильно массивные, но они его закрывали с ног до головы, а забрало шлема было схоже с лицом умиротворенного стража. На заднем бедре висел меч. – Сир?
Тот взревел ужасающим хохотом, долгим и мрачным.
Что с ним происходит, с ее капитаном… или, быть может, это кто-то иной?
— Сир, с вами все в порядке? – Она поднялась на ноги. — Умом не лишены? А то я погляжу… — В следующий миг она почувствовала удар, угодивший ей в мордочку, кровь потекла из разбитой губы. От удара она не упала, однако опешила – ее ударил собственный капитан, взявший на себя обязанности двоих. Может, он обезумел из-за длительного бессонья?
Он двинул ей снова, разразившись смехом. Потом еще. И еще. И еще. Она валялась на земле, мордочка была вся в крови; а тот мрачный леденящий смех, будто эхом разносился повсюду. Магию использовать она пыталась, да только толку с этого не было – она боле ее даже не чувствовала. Когда она ощутила резкую боль в животе – ее вырвало, то ли вином, то ли кровью. Затем все прекратилось: ее перестали избивать. И тогда она попыталась встать. Ей это удалось. С большим трудом – колени подкашивались, голова гудела, а живот зверски болел. Она была вымазана грязью, вином, кровью, да и запах от нее был не самый лучший, как от какого-нибудь бродяги без бита в кармане.
Обезумевший капитан тихо стоял, уставившись на нее своим жестоким безумным взглядом. На его доспехах виднелись следы крови.
— Стража, схватить его, — приказала она, осознавая, что ее слова лишены смысла – стража осталась слепа к произошедшему. Повторив ее еще раз, эту фразу, умалишенный гаркнул “нет” и закатился от смеха.
— Нет! Нет! – пытался все что-то сказать тот, еле сдерживая смех. – Нет. Они станут этого делать. Они не твои воины, больше не твои, они – мои.
Дальше он замолк. Стража расступилась, образовав проем для выхода. Но выхода не было — была только плаха. Ее взору открылся помост, на котором была большая деревянная конструкция с выемкой для головы и двумя держателями для крыльев, на которых болтались цепи. Внутри у нее что-то сжалось.
— Нет! Вы не посмеете! Я же ваша принцесса, — только и успела взмолиться она, как на ее голову обрушилось нечто тяжелое от чего она пала.
Она ощущала, как ее волокут по земле, однако она не противилась: все равно в том или ином случае ее ожидает смерть. Когда ж ее подняли и бросили на эшафот, ей помогли встать, и тут она узрела — помост уже был в крови, и на нем лежала корзина, прикрытая окровавленной тряпкой. <em>Это, наверно, чья-то голова,</em> тошно подумалось ей.
Следом ее подвели к деревянной конструкции и резким движением двинули ее голову к выемке; удар оказался столь сильным, что у нее перехватило дыхание, но, благо, оно вернулось через несколько секунд. Вслед за этим она ощутила острую сталь на крыльях и через миг пронзающую ее крылья боль, она вскрикнула, подняв голову и услышав, пред тем как почувствовать вновь боль в горле, позвякивание натягивающихся цепей. Перед ее взором предстала предательская и жестокая картина: почти вся ее личная гвардия и тысячи разночинных жителей Эквестрии стояли и, вылупив глаза, наблюдали за происходящим беззаконьем. Вы же любили меня, ваше Солнце, все хотелось ей крикнуть им, чтобы они вспомнили, как она была добра к ним. Но завидев их ухмылки, отбросила эту безрассудную мысль.
В толпе изменников поднялся гомон. Вскоре оттуда, расталкивая толпу, показался единорог в красно-черном богатом одеянии и красной шляпой с пером. Он, натянув улыбку до ушей, стал пред людом и достал пергамент из кожаной сумочки, накинутой чрез шею.
— Лорды и леди, лесники, рыбаки и жены их, да все прочие, — мерно возвышал голос глашатай, — эта осквернительница, наша бывшая принцесса солнца, посеяла раздор и хаос во вся Эквестрии. Сгубила принцессу Луну, сестру ее, погубила не одну жизней тысячу она да боле. Уморила ажно капитанов своих, осквернительница эта и убийца. А засим приговариваем ее мы, жители Эквестии, смертью, через такую ж злобную казнь, как и деяния ее.
Осквернительница? Убила свою любимую сестру? Посеяла хаос? Вы что дураки? Она бы никогда этого не совершила, даже не допустила бы.
Его слова в скопище изменников вызвали одобрительные возгласы.
— Да, убейте эту суку, — крикнул чей-то бас, и возгласы усилились.
Вперед вышла кобылка и кинула камень в нее.
— Я из-за нее сына потеряла, — прорыдала она и бросила еще один. – Отрубите голову этой суке!
— Долой принцессу-суку! Долой ее! Долой! – все не унималась толпа. Но вскоре она притихла, а когда заговорил умалишенный капитан, стоящий по правую сторону от нее, и вовсе затихла.
— Я знаю ваше недовольство, я же решу его. – Недовольные вслушивались в каждое его слово. – Она будет страдать так же как вы. Тем не мене она знатного рода и правила Эквестрией долго и разумно, до недавнего времени, и ей будет даровано последнее слово. Или небольшое одолжение. – Изменники зароптали, а капитан повернулся в ее сторону, не обращая на это никакого внимания. – Ну что ж, принцесса, твое слово.
Какой смысл от этих пустых слов, когда она потеряла ровно все – жизнь они ей не даруют и ложные деяния не исправят, а больше и нечего просить. Хотя…
— Как погибла моя сестра. – Хоть узнать, быстра ли у нее была смерть. – Быстро?
Тот только посмеялся от ее вопроса.
— А я-то думал ты попросишь меня отыметь тебя напоследок, — зубоскалил капитан, — у тебя ж давненько никого не было, вся течешь, поди. Ничего: после казни у тебя дырка еще будет достаточно горяча, вот я и развлекусь. – Он вновь рассмеялся. — Ну да черт с тобой. Твою сестру нашли с перерезанным горлом и вспоротым животом, придерживающей собственные кишки рядом с каким-то жеребцом. Что ж. — Он снял шлем. Длинное лицо, небольшие красивые кобальтовые глаза, длинная серебреная грива с небольшой примесью железа, особенно мускулистая жилистая шея – сир Аггриг, поняла она. И оторопела. – Пора привести казнь в исполнение. Сир Даларад Риз и сир Глевинтон Блад, займите свои позиции. – Двое гвардейцев в золоченной стальной броне с мечами в зубах подошли к ней сзади и стали каждый у крыла. <em>Что они собираются сделать!?</em> – Исполняйте! – громыхнул он без единой улыбки.
Она направила свой взор на яркое палящее солнце, догадываясь, что ей придется испытать; оно ее слепило, и это хоть как-то уводило мрачные мысли. <em>Я должна стерпеть боль,</em> пообещала она себе, однако, когда она ощутила снова острую сталь на крыльях, она вскрикнула, воздев голову к небесам. Услышав позвякивание цепей и громкое “хлоп”, она почувствовала сызнова сталь на левом крыле, потом еще и крыло наконец-то отсеклось. Она рыдала, орошая помост слезами и кровью. Толпа же ликовала.
— Рубите в следующий раз сильнее, сир Даларад!
— Да, капитан, — ответил молодой голос.
Он, подвинув ее голову, нежно погладил по гриве.
— Я тебя любил, а ты же унизила меня. Но я тебя прощаю, любовь моя, — ласково прошептал он ей на ухо. Он и тогда сказал “моя любовь”, но он же давал обеты, ему нельзя, запрещено! А сейчас это и вовсе похоже на издевку. – Всего-то ответь мне на один единственный вопрос: ты любила меня?
— Сир, вы ж обеты давали, — хлюпая носом, прорыдала она.
— Обеты… да, давал. Но разве они запрещают хотя бы любить… да. – Он улыбнулся. – Мы могли бы никому не говорить о нашей любви. Жаль, что уже поздно. – Повторив еще раз, что он ее любит, сир Аггирг занес слабо мерцающий клинок. На его устах играла улыбка, жилы на шее надулись, в одном глазу стояла слеза – от радости, наверно.
Она крепко закрыла глаза, ожидая очередного прикосновения холодной стали, но в этот раз последнего прикосновения. Спустя долю мгновения изменники заторжествовали, а она ощутила во рту смесь двух вкусов – крови и яблок.
— Принцесса… принцесса, — тихо шептал голос. – Ваше высочество, прошу прощения, я не хотела вас будить, но я закончила. Да и день уже начался, ваши обязанности…
Селестия протяжно зевнула, прикрыв рот копытцем.
— День! – ахнула она. – Так скоро! Неужели я могла так долго почивать. – Она принюхалась. – Что это за запах, яблоки?
— Служанка принесла вам завтрак, запеченные яблоки с орехами и сладкую наливку. Изволите покушать?
— Нет, я не голодна. – После такого сна в нее даже вино не залезет. – Тем паче у меня больше нет времени на завтрак и кое-какие мелкие дела. Думаю, и сир Дельвин уже заждался. – Она присмотрелась в зеркало, и встала со стула. – Жемчуг у меня в гриве смотрится довольно красиво, спасибо, дорогая.
— Я просто подумала, что он подойдет вам. Простите за мою наглость, принцесса.
— Ах, перестань извиняться за каждую глупость, — махнула копытцем Селестия. — Ты помогаешь мне собираться уже не первый год, так что, я думаю, ты достаточно осведомлена о моих предпочтениях.
Она подошла к двери.
— Ну что, пойдем.
— Да, принцесса.
За дверью стоял ее капитан, сир Дельвин Маллорион. На нем были красивые рифленые доспехи без шлема, небесно-голубой парчовый плащ, скрепленный эмблемой его дома, голова в рыцарском шлеме с белой розой в зубах. Дельвин очень красив: смазливая прямая мордочка, большие бледные глаза, поджарое тело, но он в разы хуже как воин, чем Аггирг. На это место он попал, не столько по воинскому мастерству, сколько по его благородному сильному дому. Он лучше остальных гвардейцев, но все же…
— Здравствуйте, сир Дельвин. Вы хорошо себя чувствуйте? — осведомилась она, видя, что он еле стоит на ногах и его глаза чуть ли не смыкаются. – А то вам сегодня предстоит побывать на заседании Белого Совета, высказать свои суждения по различным вопросам.
— Да, ваше высочество, со мной все хорошо, — почти тотчас ответил он. — Я готов и дальше нести бдение, пока вы не решите… капитанский вопрос.
<em>Лучше бы вы не напоминали об этом,</em> мысленно сказала она, а вслух ответила:
— Я постараюсь его решить на сегодняшнем же заседании. А пока я прошу вас сопроводить меня до королевской приемной, сир.
Капитан молча кивнул.
В приемной царила тишина, если не считать крики толпы, доносящиеся сквозь толщу стен снизу, хотя они тут едва ли слышны, – но за две недели опостылели напрочь. Какой-то дурень распустил слухи, что Селестия, родная сестра любимой Луны, заточила ее в каком-то тайном месте. Эквестрийцы поначалу не верили, покуда один из мелких лордов не заявил, что это истина и он сам видел, будто ее ночью силком тащили закованной в цепях. А когда этого зачинщика лишили лордства, но разрешили оставить некоторое достояние и остаться не изгнанным, простонародье и еще несколько лордов вознегодовали и начали открыто проявлять крамолу. Она решила лучше не препятствовать им, дабы не усугубить положение еще сильнее, но штраф за разжигание розни она ввела; вскоре толпа поутихла, казна пополнилась, но самые бойкие остались – а их немало. Они все требуют освободить Луну, даже после того как она им лично сказала, что сама не ведает где та. Не верят собственной принцессе, что сказать, глупцы.
Рядом с ее золотым троном стоял капитан, сомкнувший глаза – и больше никого. Вскоре сюда должны привести посла, а лишние уши ни к чему, пусть это даже будут ее личные гвардейцы. Полностью довериться можно лишь капитанам – они отдадут за нее жизнь. Даже Аггриг, ослушавшейся ее.
Прошло не больше десяти минут, когда раздался звук отворяющихся дверей. Дельвин мигом открыл глаза и уставился на грифона. Посол был высок, но согнут, с большим толстым клювом и ореховыми крыльями, в красном просторном одеянии с широкими рукавами. Он представился как Резвирзон Носоро. И без промедления начал рассказывать на высоком языке с ужаснейшим произношением, что он прибыл из Восточного Королевства грифонов, что его государь случайным образом узнал, что Даоариас находится на ее земле, и просит нам его выдать за сотню тысяч монет. И так же он желал бы лично познакомится с прекрасной Селестией. Произношение посла было столь ужасно, что ей приходилось вслушиваться в каждый писк, издаваемый им, и то, она поняла лишь половину сказанного.
— Я польщена, — сказала Селестия, как только тот закончил. – Однако ж я не могу отдать вам этого убийцу, прошу прощения у вашего короля.
Посол ее явно не понял, и она повторила это отчетливо.
— Мой государь это предвидел: он вам даст втрое больше, если вы отдадите этого душегуба нам. – <em>Как же ужасна его речь, пусть смилуется надо мной Скиталец!</em>
— Я благодарна столь щедрому предложению, тем не менее, я вынуждена и эту отказать.
Но посол все не унимался:
— Мой король сказал, коль вы и это предложение отвергните, тогда он даст еще вдвое больше монет и четыре сундука лучших драгоценностей вдобавок к этому.
— Простите, но, ответ останется тот же.
Посол пришел в явное замешательство.
— В-ваше высочество, вы не можете…
— Могу: Даоариас находится при смерти, его крыло чернее тучи, как и большая часть правой стороны его тела, он вопит днем и ночью, не смолкая ни на секунду. Над ним хлопочут лучшие лекари Эквестрии, однако, он вряд ли выживет.
— Но… мой король желал лично воздеть его голову на пику…
— Еще раз прошу прощения у ваше короля, — ввернула она. – Даже ежели бы он был в добром здравии, самое большое наказание для него было б – изгнание. Остальные противоречат нашим законам.
Посол посмел бросить на нее дерзкий взгляд.
— Вы можете, хотя б отдать нам его голову, когда он умрет?
— Нет: я нашла его, он умер на моей земле – мне и следует отдать его Высшим.
— Ваше величество, — гневно выпалил он.
— Прости меня и наши законы. Аудиенция окончена. – Как он мог вообще так дерзко разговаривать с ней? – Проводите доброго посла, сир Дельвин, и возвращаетесь поскорее, нам нужно успеть на совет, уже близится вечер.
Она успела уже принять горячую ванну с благовониями и пообедать, когда раздался стук в дверь. За ней оказался Дельвин.
— Прошу извинить меня, моя принцесса, за столь долгую задержку, — поклонился капитан. — Посол все не хотел уходить, пришлось силой выпроводить его за городские ворота. И переодеться.
— Я надеюсь, с ним все хорошо. Вы не причинили ему никакого вреда? – Она смерила его взглядом. На его белом фраке слабо виднелись небольшие следы грязи. – Капитан? – Она привстала. По ней бежала вода.
— Э… Да, ваше высочество, — заерзал на месте он. – Он в полном здравии. Вот только…
— Только что? – Неужто он пострадал? Это весьма усложнит отношения с восточным королевством. Они и так не самые лучшее. – Сир, если это то, о чем я мыслю, то ваша капитанская должность перейдет более подходящему кандидату, — с полным намерением пообещала она. – Вы же не запамятовали, что капитан избирается не только по воинскому мастерству, а и по богатому складу ума.
— Когда мы его выпроводили за ворота, он сказал, что его государь, как он считает, наверняка примет ваши извинения, однако, только от вас лично. – Дельвин тряхнул своей небесно-голубой гривой. <em>До чего во же он красив,</em> подумала она. – Но я думаю это ложь. Некие слухи дошли до моего уха, что Даоариас изнасиловал его малолетнюю дочь — а потом размозжил ее голову копытом.
Селестия помрачнела.
— Даоариас… — Она выбралась из ванны. – Я нашла его в Вишневом пруду, и отдала благородному сиру Аэтию. – Поначалу она очень хотела оставить себе это чудо – он был намного крупнее других жеребят. Но в те времена, после изгнания Найтмер мун, ее жизнь то и дело подвергалась опасности, и она не желала, чтобы этакое чудо пострадало – или вовсе погибло. Поэтому она стала изыскивать какого-нибудь рыцаря, на которого бы вряд ли напали и который смог бы научить уму-разуму, и ее выбор пал на старого Аэтия, благородного и могучего, из дома Бладов. Тот охотно принял его под свое крыло.
Она тайно приставила к ним шептуна. Он доносил ей, что рыцарь относиться к нему с отцовской любовью, но чрезмерно твердо. Требует очень много, и часто почти недостижимого. Спустя десять лет, она убрала доносчика, убедившись, что так будет лучше, однако частенько захаживала к ним. Но зря. Через малое время они развеялись, как дым. И только спустя долгое время вернулся один лишь Даоариас. Уже не тот.
Она откинула печальные мысли, не желая больше думать об этом.
— Не мог столь знатный муж воспитать выродка. Это все россказни, не более. – Она подошла к гардеробу. – Ладно, хватит об этом. Изволите помочь мне одеться, сир, а то моя фрейлина где-то запропастилась?
— Да, моя принцесса.
…
joyreactor.cc
комиксы, гиф анимация, видео, лучший интеллектуальный юмор.
Глава четвертая: Тернистый вопрос
Она стояла нагая перед золотым зеркалом, когда дверь тихонько отворилась.
— Принцесса… — раздался мелодичный голосок.
— Да-да, заходи, дорогая Глори. Поможешь мне выбрать на сегодня платье?
— Да, конечно, принцесса, — улыбнулась кобылка, и тут же тяжко вздохнула. – Сир Дельвин просил вам передать, что он сожалеет, но в скором времени должно начаться заседание Белого Совета, вечером. Это, разумеется, не так уж скоро, но… у вас есть на сегодня и другие неотложные дела. Принцесса.
Заседание Белого Совета. Она отложила его уже и так на два дня и третий, возможно, будет лишним – члены совета ее излишне долго ждут. Хотя она б охотно отложила его еще на две, три недели, но она осознавала, да и сир Дельвин уверял, что лучше покончить с этим пораньше, чем то и дело переносить.
— Ах, я помню, дорогая. Ты мне лучше скажи, как там чувствует себя мой капитан. – После того, как сир Аггриг угодил в темницу, некому было боле сменить сира Дельвина нести стражу у ее покоев. Вот он ее и несет четвертые сутки подряд.
— С ним все в порядке, видно глазу, ваше высочество, но я думаю, что шестые сутки он вряд ли сможет продержаться – его глаза уже не такие бодрые как прежде.
— Ох, бедный мой капитан — горько ж приходиться ему, неся это постоянное бдение, — вздохнула она. – Ну, тем лучше нам поторопиться, дабы хоть как-то облегчить страдания сира.
Она подошла к гардеробу, открыла его и выложила несколько платьев. Одно было вперемежку с цветом морской волны бархатом, голубым атласом и небесным шелком, покроям на лифе вышиты золотом нити, другое было не менее простое – белое атласное платье с лиловым корсажем, украшенное золотыми нитями и мелким изумрудами на рукавах. Да и третье не уступало обоим: легкий белый шелк сказочных восточных земель, с короткими рукавами и широкими слоеными юбками. Однако ж четвертое особенно выделялось среди остальных: серебристое парчовое платье с прорезями и множеством разных малюсеньких камешков: жемчугом, опалом, топазом, белым бериллом.
— Какое, по-твоему мнению, подобает надеть?
— Мне кажется более подходящим с корсажем, только…
— Если поглубже вдохнуть то, тогда, я думаю, налезет на меня, — улыбнулась она. Глори бросилась в краску, а Селестия издала легкий смешок. – Ах, не красней так, я и сама тогда чувствую себя неловко.
— Хорошо. Может, вон-то, первое, платье, принцесса… или то, с юбками. Оно бы смотрелось на вас очень красиво, даже много лучше, чем с корсажем. И в гриву можно воткнуть белую розу, да еще немного жемчуга…
Принцесса лишь улыбнулась такому воображению.
— А как насчет парчового…
— Эта зело тяжелая ноша, — перебила ее кобылка. – А… простите меня, ваше величество, я не хотела, просто немного увлеклась, совсем чуть-чуть, я, — как могла быстро выпалила она.
— Да ничего такого, дорогая, я не в обиде, не сержусь. Я ажно рада такому воображению.
Остановились они все же на втором платье, откинув тяжелое парчовое, разнородное и с широкими слоеными юбками. Селестия была права: это платье на нее налезло с большим трудом, как на какую-нибудь толстуху, но не только права оказалась она, а и Глори тоже – оно смотрелось на ней просто чудесно. Оно идеально подчеркивало ее формы и фигуру.
— Как там поживает твоя матерь, леди Лорианна? – расслаблено вопросила Селестия, отдаваясь в размеренные движения своей фрейлины, которая ласково расчесывала ее гриву у зеркала. – С ней все в порядке? А то… как я помню, ты мне неделю назад поведала, что она упала и расшибла бедро.
Кобылка немного замялась, наверно думает, рассказать все или так, в общих чертах.
— Ей стало лучше, однако, она все еще хромает и у нее иногда бывает горячка, — вероятно, это из-за того, что она недавно подхватила простуду. Я приводила лекаря домой, и он сказал, что все с ней будет хорошо, побольше отдыха и поменьше нагрузок. И пред тем как уйти, он дал нам какую-то настойку и сонное вино. – Кобылка ненадолго приостановилась. — Я надеюсь, они помогут моей матушки.
— Это хорошо, что ей стало лучше. Но коли ей станет худо, обратись ко мне – у меня есть придворный врач, — любезно предложила Селестия. – Согласна?
— Да, принцесса, спасибо.
<em>Как же прекрасно получается у нее расчесывать гриву,</em> подумала Селестия, и закрыла глаза от наслаждения, погружаясь в сон.
Ей снилось излюбленное место отдыха, Вишневый пруд.
Она спокойно лежала на узорчатой мягкой ткани, слушая балладу “Кубок вина” и тихонько попивая чуть подогретое вино со специями. Солнце игралось, посылая теплые лучи ей прямо в глаза и стражу вокруг нее – от их полированных доспехов отражались лучи, посылая их еще куда-то дальше. Допив последние капли вина, она позвала слугу, чтобы тот наполнил ее бокал. Серый земнопони в пестром одеянии незамедлительно явился. Его штоф наклонился, и от туда полилась жидкость багряного цвета. Она пригубила ее — и тотчас отбросила бокал. Багровая жижа разлилась, впитываясь в землю. <em>Кровь. Эта была кровь,</em> мелькнуло у нее.
Она было хотела что-то сказать слуге, но он как в воду канул, только штоф и остался от него. Штоф полный крови.
— Капитан, что тут происходит? Куда пропал мой слуга? – резко спросила она, вперившись в капитана, но он молчал. Все молчали, кроме нее. – Что делает кровь в штофе, капитан? – вновь задала она вопрос, но он опять продолжал быть безмолвным. – Вы будете отвечать на мои вопросы, сир Аггриг, али вам язык отрезали?.. – Дальше она умолкла, вспомнив, что тот находится в темнице закованный в цепях, а сейчас рядом с ней, сир Дельвин. – Ох, простите меня, сир, я забылась.
Безмолвный капитан издал грубый смешок.
— Что тут смешного? — недоуменно спросила Селестия. Тот в ответ только сызнова издал этот смешок, повернувшись к ней. Доспехи были на нем не сильно массивные, но они его закрывали с ног до головы, а забрало шлема было схоже с лицом умиротворенного стража. На заднем бедре висел меч. – Сир?
Тот взревел ужасающим хохотом, долгим и мрачным.
Что с ним происходит, с ее капитаном… или, быть может, это кто-то иной?
— Сир, с вами все в порядке? – Она поднялась на ноги. — Умом не лишены? А то я погляжу… — В следующий миг она почувствовала удар, угодивший ей в мордочку, кровь потекла из разбитой губы. От удара она не упала, однако опешила – ее ударил собственный капитан, взявший на себя обязанности двоих. Может, он обезумел из-за длительного бессонья?
Он двинул ей снова, разразившись смехом. Потом еще. И еще. И еще. Она валялась на земле, мордочка была вся в крови; а тот мрачный леденящий смех, будто эхом разносился повсюду. Магию использовать она пыталась, да только толку с этого не было – она боле ее даже не чувствовала. Когда она ощутила резкую боль в животе – ее вырвало, то ли вином, то ли кровью. Затем все прекратилось: ее перестали избивать. И тогда она попыталась встать. Ей это удалось. С большим трудом – колени подкашивались, голова гудела, а живот зверски болел. Она была вымазана грязью, вином, кровью, да и запах от нее был не самый лучший, как от какого-нибудь бродяги без бита в кармане.
Обезумевший капитан тихо стоял, уставившись на нее своим жестоким безумным взглядом. На его доспехах виднелись следы крови.
— Стража, схватить его, — приказала она, осознавая, что ее слова лишены смысла – стража осталась слепа к произошедшему. Повторив ее еще раз, эту фразу, умалишенный гаркнул “нет” и закатился от смеха.
— Нет! Нет! – пытался все что-то сказать тот, еле сдерживая смех. – Нет. Они станут этого делать. Они не твои воины, больше не твои, они – мои.
Дальше он замолк. Стража расступилась, образовав проем для выхода. Но выхода не было — была только плаха. Ее взору открылся помост, на котором была большая деревянная конструкция с выемкой для головы и двумя держателями для крыльев, на которых болтались цепи. Внутри у нее что-то сжалось.
— Нет! Вы не посмеете! Я же ваша принцесса, — только и успела взмолиться она, как на ее голову обрушилось нечто тяжелое от чего она пала.
Она ощущала, как ее волокут по земле, однако она не противилась: все равно в том или ином случае ее ожидает смерть. Когда ж ее подняли и бросили на эшафот, ей помогли встать, и тут она узрела — помост уже был в крови, и на нем лежала корзина, прикрытая окровавленной тряпкой. <em>Это, наверно, чья-то голова,</em> тошно подумалось ей.
Следом ее подвели к деревянной конструкции и резким движением двинули ее голову к выемке; удар оказался столь сильным, что у нее перехватило дыхание, но, благо, оно вернулось через несколько секунд. Вслед за этим она ощутила острую сталь на крыльях и через миг пронзающую ее крылья боль, она вскрикнула, подняв голову и услышав, пред тем как почувствовать вновь боль в горле, позвякивание натягивающихся цепей. Перед ее взором предстала предательская и жестокая картина: почти вся ее личная гвардия и тысячи разночинных жителей Эквестрии стояли и, вылупив глаза, наблюдали за происходящим беззаконьем. Вы же любили меня, ваше Солнце, все хотелось ей крикнуть им, чтобы они вспомнили, как она была добра к ним. Но завидев их ухмылки, отбросила эту безрассудную мысль.
В толпе изменников поднялся гомон. Вскоре оттуда, расталкивая толпу, показался единорог в красно-черном богатом одеянии и красной шляпой с пером. Он, натянув улыбку до ушей, стал пред людом и достал пергамент из кожаной сумочки, накинутой чрез шею.
— Лорды и леди, лесники, рыбаки и жены их, да все прочие, — мерно возвышал голос глашатай, — эта осквернительница, наша бывшая принцесса солнца, посеяла раздор и хаос во вся Эквестрии. Сгубила принцессу Луну, сестру ее, погубила не одну жизней тысячу она да боле. Уморила ажно капитанов своих, осквернительница эта и убийца. А засим приговариваем ее мы, жители Эквестии, смертью, через такую ж злобную казнь, как и деяния ее.
Осквернительница? Убила свою любимую сестру? Посеяла хаос? Вы что дураки? Она бы никогда этого не совершила, даже не допустила бы.
Его слова в скопище изменников вызвали одобрительные возгласы.
— Да, убейте эту суку, — крикнул чей-то бас, и возгласы усилились.
Вперед вышла кобылка и кинула камень в нее.
— Я из-за нее сына потеряла, — прорыдала она и бросила еще один. – Отрубите голову этой суке!
— Долой принцессу-суку! Долой ее! Долой! – все не унималась толпа. Но вскоре она притихла, а когда заговорил умалишенный капитан, стоящий по правую сторону от нее, и вовсе затихла.
— Я знаю ваше недовольство, я же решу его. – Недовольные вслушивались в каждое его слово. – Она будет страдать так же как вы. Тем не мене она знатного рода и правила Эквестрией долго и разумно, до недавнего времени, и ей будет даровано последнее слово. Или небольшое одолжение. – Изменники зароптали, а капитан повернулся в ее сторону, не обращая на это никакого внимания. – Ну что ж, принцесса, твое слово.
Какой смысл от этих пустых слов, когда она потеряла ровно все – жизнь они ей не даруют и ложные деяния не исправят, а больше и нечего просить. Хотя…
— Как погибла моя сестра. – Хоть узнать, быстра ли у нее была смерть. – Быстро?
Тот только посмеялся от ее вопроса.
— А я-то думал ты попросишь меня отыметь тебя напоследок, — зубоскалил капитан, — у тебя ж давненько никого не было, вся течешь, поди. Ничего: после казни у тебя дырка еще будет достаточно горяча, вот я и развлекусь. – Он вновь рассмеялся. — Ну да черт с тобой. Твою сестру нашли с перерезанным горлом и вспоротым животом, придерживающей собственные кишки рядом с каким-то жеребцом. Что ж. — Он снял шлем. Длинное лицо, небольшие красивые кобальтовые глаза, длинная серебреная грива с небольшой примесью железа, особенно мускулистая жилистая шея – сир Аггриг, поняла она. И оторопела. – Пора привести казнь в исполнение. Сир Даларад Риз и сир Глевинтон Блад, займите свои позиции. – Двое гвардейцев в золоченной стальной броне с мечами в зубах подошли к ней сзади и стали каждый у крыла. <em>Что они собираются сделать!?</em> – Исполняйте! – громыхнул он без единой улыбки.
Она направила свой взор на яркое палящее солнце, догадываясь, что ей придется испытать; оно ее слепило, и это хоть как-то уводило мрачные мысли. <em>Я должна стерпеть боль,</em> пообещала она себе, однако, когда она ощутила снова острую сталь на крыльях, она вскрикнула, воздев голову к небесам. Услышав позвякивание цепей и громкое “хлоп”, она почувствовала сызнова сталь на левом крыле, потом еще и крыло наконец-то отсеклось. Она рыдала, орошая помост слезами и кровью. Толпа же ликовала.
— Рубите в следующий раз сильнее, сир Даларад!
— Да, капитан, — ответил молодой голос.
Он, подвинув ее голову, нежно погладил по гриве.
— Я тебя любил, а ты же унизила меня. Но я тебя прощаю, любовь моя, — ласково прошептал он ей на ухо. Он и тогда сказал “моя любовь”, но он же давал обеты, ему нельзя, запрещено! А сейчас это и вовсе похоже на издевку. – Всего-то ответь мне на один единственный вопрос: ты любила меня?
— Сир, вы ж обеты давали, — хлюпая носом, прорыдала она.
— Обеты… да, давал. Но разве они запрещают хотя бы любить… да. – Он улыбнулся. – Мы могли бы никому не говорить о нашей любви. Жаль, что уже поздно. – Повторив еще раз, что он ее любит, сир Аггирг занес слабо мерцающий клинок. На его устах играла улыбка, жилы на шее надулись, в одном глазу стояла слеза – от радости, наверно.
Она крепко закрыла глаза, ожидая очередного прикосновения холодной стали, но в этот раз последнего прикосновения. Спустя долю мгновения изменники заторжествовали, а она ощутила во рту смесь двух вкусов – крови и яблок.
— Принцесса… принцесса, — тихо шептал голос. – Ваше высочество, прошу прощения, я не хотела вас будить, но я закончила. Да и день уже начался, ваши обязанности…
Селестия протяжно зевнула, прикрыв рот копытцем.
— День! – ахнула она. – Так скоро! Неужели я могла так долго почивать. – Она принюхалась. – Что это за запах, яблоки?
— Служанка принесла вам завтрак, запеченные яблоки с орехами и сладкую наливку. Изволите покушать?
— Нет, я не голодна. – После такого сна в нее даже вино не залезет. – Тем паче у меня больше нет времени на завтрак и кое-какие мелкие дела. Думаю, и сир Дельвин уже заждался. – Она присмотрелась в зеркало, и встала со стула. – Жемчуг у меня в гриве смотрится довольно красиво, спасибо, дорогая.
— Я просто подумала, что он подойдет вам. Простите за мою наглость, принцесса.
— Ах, перестань извиняться за каждую глупость, — махнула копытцем Селестия. — Ты помогаешь мне собираться уже не первый год, так что, я думаю, ты достаточно осведомлена о моих предпочтениях.
Она подошла к двери.
— Ну что, пойдем.
— Да, принцесса.
За дверью стоял ее капитан, сир Дельвин Маллорион. На нем были красивые рифленые доспехи без шлема, небесно-голубой парчовый плащ, скрепленный эмблемой его дома, голова в рыцарском шлеме с белой розой в зубах. Дельвин очень красив: смазливая прямая мордочка, большие бледные глаза, поджарое тело, но он в разы хуже как воин, чем Аггирг. На это место он попал, не столько по воинскому мастерству, сколько по его благородному сильному дому. Он лучше остальных гвардейцев, но все же…
— Здравствуйте, сир Дельвин. Вы хорошо себя чувствуйте? — осведомилась она, видя, что он еле стоит на ногах и его глаза чуть ли не смыкаются. – А то вам сегодня предстоит побывать на заседании Белого Совета, высказать свои суждения по различным вопросам.
— Да, ваше высочество, со мной все хорошо, — почти тотчас ответил он. — Я готов и дальше нести бдение, пока вы не решите… капитанский вопрос.
<em>Лучше бы вы не напоминали об этом,</em> мысленно сказала она, а вслух ответила:
— Я постараюсь его решить на сегодняшнем же заседании. А пока я прошу вас сопроводить меня до королевской приемной, сир.
Капитан молча кивнул.
В приемной царила тишина, если не считать крики толпы, доносящиеся сквозь толщу стен снизу, хотя они тут едва ли слышны, – но за две недели опостылели напрочь. Какой-то дурень распустил слухи, что Селестия, родная сестра любимой Луны, заточила ее в каком-то тайном месте. Эквестрийцы поначалу не верили, покуда один из мелких лордов не заявил, что это истина и он сам видел, будто ее ночью силком тащили закованной в цепях. А когда этого зачинщика лишили лордства, но разрешили оставить некоторое достояние и остаться не изгнанным, простонародье и еще несколько лордов вознегодовали и начали открыто проявлять крамолу. Она решила лучше не препятствовать им, дабы не усугубить положение еще сильнее, но штраф за разжигание розни она ввела; вскоре толпа поутихла, казна пополнилась, но самые бойкие остались – а их немало. Они все требуют освободить Луну, даже после того как она им лично сказала, что сама не ведает где та. Не верят собственной принцессе, что сказать, глупцы.
Рядом с ее золотым троном стоял капитан, сомкнувший глаза – и больше никого. Вскоре сюда должны привести посла, а лишние уши ни к чему, пусть это даже будут ее личные гвардейцы. Полностью довериться можно лишь капитанам – они отдадут за нее жизнь. Даже Аггриг, ослушавшейся ее.
Прошло не больше десяти минут, когда раздался звук отворяющихся дверей. Дельвин мигом открыл глаза и уставился на грифона. Посол был высок, но согнут, с большим толстым клювом и ореховыми крыльями, в красном просторном одеянии с широкими рукавами. Он представился как Резвирзон Носоро. И без промедления начал рассказывать на высоком языке с ужаснейшим произношением, что он прибыл из Восточного Королевства грифонов, что его государь случайным образом узнал, что Даоариас находится на ее земле, и просит нам его выдать за сотню тысяч монет. И так же он желал бы лично познакомится с прекрасной Селестией. Произношение посла было столь ужасно, что ей приходилось вслушиваться в каждый писк, издаваемый им, и то, она поняла лишь половину сказанного.
— Я польщена, — сказала Селестия, как только тот закончил. – Однако ж я не могу отдать вам этого убийцу, прошу прощения у вашего короля.
Посол ее явно не понял, и она повторила это отчетливо.
— Мой государь это предвидел: он вам даст втрое больше, если вы отдадите этого душегуба нам. – <em>Как же ужасна его речь, пусть смилуется надо мной Скиталец!</em>
— Я благодарна столь щедрому предложению, тем не менее, я вынуждена и эту отказать.
Но посол все не унимался:
— Мой король сказал, коль вы и это предложение отвергните, тогда он даст еще вдвое больше монет и четыре сундука лучших драгоценностей вдобавок к этому.
— Простите, но, ответ останется тот же.
Посол пришел в явное замешательство.
— В-ваше высочество, вы не можете…
— Могу: Даоариас находится при смерти, его крыло чернее тучи, как и большая часть правой стороны его тела, он вопит днем и ночью, не смолкая ни на секунду. Над ним хлопочут лучшие лекари Эквестрии, однако, он вряд ли выживет.
— Но… мой король желал лично воздеть его голову на пику…
— Еще раз прошу прощения у ваше короля, — ввернула она. – Даже ежели бы он был в добром здравии, самое большое наказание для него было б – изгнание. Остальные противоречат нашим законам.
Посол посмел бросить на нее дерзкий взгляд.
— Вы можете, хотя б отдать нам его голову, когда он умрет?
— Нет: я нашла его, он умер на моей земле – мне и следует отдать его Высшим.
— Ваше величество, — гневно выпалил он.
— Прости меня и наши законы. Аудиенция окончена. – Как он мог вообще так дерзко разговаривать с ней? – Проводите доброго посла, сир Дельвин, и возвращаетесь поскорее, нам нужно успеть на совет, уже близится вечер.
Она успела уже принять горячую ванну с благовониями и пообедать, когда раздался стук в дверь. За ней оказался Дельвин.
— Прошу извинить меня, моя принцесса, за столь долгую задержку, — поклонился капитан. — Посол все не хотел уходить, пришлось силой выпроводить его за городские ворота. И переодеться.
— Я надеюсь, с ним все хорошо. Вы не причинили ему никакого вреда? – Она смерила его взглядом. На его белом фраке слабо виднелись небольшие следы грязи. – Капитан? – Она привстала. По ней бежала вода.
— Э… Да, ваше высочество, — заерзал на месте он. – Он в полном здравии. Вот только…
— Только что? – Неужто он пострадал? Это весьма усложнит отношения с восточным королевством. Они и так не самые лучшее. – Сир, если это то, о чем я мыслю, то ваша капитанская должность перейдет более подходящему кандидату, — с полным намерением пообещала она. – Вы же не запамятовали, что капитан избирается не только по воинскому мастерству, а и по богатому складу ума.
— Когда мы его выпроводили за ворота, он сказал, что его государь, как он считает, наверняка примет ваши извинения, однако, только от вас лично. – Дельвин тряхнул своей небесно-голубой гривой. <em>До чего во же он красив,</em> подумала она. – Но я думаю это ложь. Некие слухи дошли до моего уха, что Даоариас изнасиловал его малолетнюю дочь — а потом размозжил ее голову копытом.
Селестия помрачнела.
— Даоариас… — Она выбралась из ванны. – Я нашла его в Вишневом пруду, и отдала благородному сиру Аэтию. – Поначалу она очень хотела оставить себе это чудо – он был намного крупнее других жеребят. Но в те времена, после изгнания Найтмер мун, ее жизнь то и дело подвергалась опасности, и она не желала, чтобы этакое чудо пострадало – или вовсе погибло. Поэтому она стала изыскивать какого-нибудь рыцаря, на которого бы вряд ли напали и который смог бы научить уму-разуму, и ее выбор пал на старого Аэтия, благородного и могучего, из дома Бладов. Тот охотно принял его под свое крыло.
Она тайно приставила к ним шептуна. Он доносил ей, что рыцарь относиться к нему с отцовской любовью, но чрезмерно твердо. Требует очень много, и часто почти недостижимого. Спустя десять лет, она убрала доносчика, убедившись, что так будет лучше, однако частенько захаживала к ним. Но зря. Через малое время они развеялись, как дым. И только спустя долгое время вернулся один лишь Даоариас. Уже не тот.
Она откинула печальные мысли, не желая больше думать об этом.
— Не мог столь знатный муж воспитать выродка. Это все россказни, не более. – Она подошла к гардеробу. – Ладно, хватит об этом. Изволите помочь мне одеться, сир, а то моя фрейлина где-то запропастилась?
— Да, моя принцесса.
…
joyreactor.cc
История Найтмер Мун в стихах. — Библиотека ponyfiction.org
Самой себе вынесла приговор,
И вернуться хочу страстно домой.
Зачем я желала вечной ночи,
Я только ослепляла свои очи.
Вечной ночи я желала,
На сестру Селестию рявкала.
Говорю это своими устами,
Ожидая окончания приговора годами.
Я совершила грех,
Найтмер Мун испытывала смех.
Ждать я больше не могла,
Этого для половину жизни ждала.
В праздник день солнцестояния,
Появилась, Найтмер Мун, я.
С Тией за кулисами поговорила,
Жизнь её обновила.
Я в теле Найтмер Мун,
Надо быстрей добраться до руин.
Я подслушивала 6 пони разговор,
И у низ был договор.
Они хотят вернуть меня,
Каждая Элемент представляла.
Мне нужен их раздор,
И порвать их договор.
Элементы Гармонии,
1000 лет назад – столько много иронии.
Доброта, смех, щедрость,
Честность и верность.
На обрыве стояли они.
И совсем в лесу диком одни.
Падают жеребята несчастные,
Рядом пегасы властные.
Единорожка на распутье,
Над рекой Устье.
Но земнопони её уговорила,
Её, что-то ухо заговорила.
Та глаза свои широко раскрыла,
И бесконечной в глазах открыла.
Падать единорожка начала,
И она на помощь кричала.
И случилось чудо!
Но мне было худо.
Единорожка не упала,
Её пегаска голубая поймала.
Я безумна, очень зла,
А они сказала «Ура»!
Я в мантикору вселилась,
В него колючка вцепилась.
Они шли дальше по дороге.
Я сказала только «О боже!»
И тут появилась мантикора,
А колючка острая как кора.
Рарити его лягнула,
Но перед ней Эплджек блеснула.
Эплджек на него села,
А мантикора чуть её не съела.
Но скоро она упала,
И силы свои исчерпала.
К тут пегаска полетела,
И к мантикоре подлетела.
Надо иметь особый дар,
Что сделать Радужный ураган.
Но скоро она упала,
И крыло чуть не сломала.
Все пони на мантикору напали,
И подальше его гоняли.
Но Флатти их остановила,
Ей же ведь смерть грозила.
Но Флатти и его обняла.
И колючку убрала.
Пони пошли дальше.
Я вышла из колючки,
И убрала себя шерсть-клочки.
И тут появились деревья страшные,
Для меня они восхитительные.
Все пони страшно испугались,
И глаза их угасались.
А Пинки начала друзей смешить,
И смехом мои деревья рубить.
Пони пошли дальше.
Но перед ними появилась река,
И река очень быстро текла.
И тут появился плачущий из-за меня змей,
Ей, змей! Плачь веселей!
К нему Рарити подошла,
И чешуй с него сняла.
Хост себе пони отрезала,
И чуть корыта себе не порезала.
Теперь у змея есть усы,
У него по секреты есть бусы.
Пони пошли дальше,
А змей по реке сопроводил.
И перед ними стоят руины,
И там материла глины и рутины.
Но вот ужасная беда,
Над рекой не моста!
Рейнбоу Деш на ту сторону прилетела,
Но к неё другая пони подлетела.
Предлагал первой стать,
И друзей всех бросать.
И стань знаменитой,
Первой и богатой.
Но Деши отказалась,
И друзьям во тьме показалась.
Вот! Элементы Гармонии!
Но появились молнии.
(К этому времени пони ушли)
Появился ураган. Раз и ту же исчез.
(Твайлайт очнулась)
Элементы Гармонии пропали,
Из копыт Твайли удрали.
Элементы надо мною летали,
Летали-порхали.
Рог Твайли засветился.
Твайли появилась, исчезла и появилась.
Она прервала меня,
И проиграла я.
Элементы Гармонии пробудились,
Силы их опять проснулись.
И направили их против меня,
Все проиграла.
Появилась радуга яркая,
Пони меня победила жалка и маленькая!
Радужный взрыв….
Вспышка….
Пустота….
ponyfiction.org
Leave a Comment